Темный дом
Шрифт:
Это походило на бродячую «жарку», только было чем-то другим – новым, неизвестным. И от этого – еще более пугающим и опасным.
Тревожный гул у ворот неожиданно утонул в другом пугающем звуке: у «мерседеса» и джипа одновременно завелись двигатели. Вспыхнули фары, затопив гараж обжигающе-ярким сиянием. Над ямой поплыли клубы удушливого дыма.
Следом стало что-то происходить с «пустышкой». Оба ее диска принялись вращаться в разные стороны, а пустота между ними – заполняться синим неоновым светом.
Садовников уловил рядом движение и едва
Над головой жалобно замычали. Что-то протащили по полу, а затем створки ворот протяжно заскрипели.
Сталкер выглянул из ямы и наткнулся на ошалевший и даже напуганный взгляд ожившего мертвеца, которого некто волок из гаража за ноги. Мертвец тщетно, ломая ногти, пытался зацепиться почерневшими пальцами за бетон. За ним оставался темный и зловонный след из лоскутов одежды и кусков отвалившейся плоти.
Кто взял мертвяка на буксир – Садовников так и не разглядел. Он успел увидеть лишь стену из плотного горячего марева, текущего к особняку.
Через какое-то время Садовников услышал, как снова хлопнула дверь. Двигатели автомобилей зачихали, а потом заглохли. Выждав для верности еще немного, сталкер выбрался из ямы, а потом – выскользнул за ворота. После насыщенной трупным запахом и выхлопными газами атмосферы вечерний воздух казался сладким и пьянящим.
– Руку давай! – просипел громким шепотом Кучерявый.
Но Садовников сначала передал ему на крышу трость, а уже потом потянулся рукой.
– Я вот что подумал, – сказал Кучерявый, помогая Садовникову взобраться. – Куплю-ка кабинку за двадцать тысяч – с подсветкой и радио, – зачем экономить на себе?
– А я бы все-таки взял за двенадцать, – возразил Садовников. – Какого, спрашивается, платить целых восемь тысяч за диодную подсветку и радио?
Кучерявый насупился.
– Там же еще будет смеситель… и боковые панели будут… В общем, это моя кабинка, и мне решать. А ты бери себе за двенадцать, если так хочешь.
– Ладно, – не стал спорить Садовников. – А ты видел, кто на нас напал?
– Нет. – Кучерявый пожал плечами. – Я лег на пузо и постарался стать тараканом – плоским и незаметным. Голову не поднимал, считал овец.
– Кого-кого считал? – удивился Садовников.
– Овец. – Кучерявый покраснел. – Я всегда так делаю в Зоне, когда нужно переждать что-то леденящее душу.
– М-да, – произнес Садовников и лег на спину. Над ним было вечернее пепельно-синее небо Зоны. Хотелось курить, но «чуйка» подсказывала, что это было бы небезопасно. То, что утащило мертвяка, – рядом. И, возможно, оно все еще голодно.
– Я вот что подумал, Костыль. – Кучерявый присел рядом. – Черт с ней – с «пустышкой», не потянем мы ее. Я уже пошуршал по окрестностям, – он потянулся к рюкзаку, – набрал всяко-разно безделушек. Тут у меня и «черные брызги», и «бродячие волдыри», и «заводные ложки».
– Я думаю, убираться надо отсюда, – ответил Садовников. – Я планировал уйти с рассветом, но не лежит у меня душа к этому месту. Давай, пока не совсем стемнело – руки в ноги и валим отсюда.
– Да, но есть «но». – Кучерявый почесал макушку, задумчиво поглядел на приставшие к пальцу волосы. – Если я продам «пустышку» из гаража, то смогу купить еще и новый кафель на пол. Мы с женой выбирали недавно, нам понравился с фактурой в виде морской гальки.
Садовников вздохнул. О том, что «пустышка» стала «полной», а значит – ее цена выросла раз так в десять, он решил пока не говорить: незачем раззадоривать и без того громко квакающую внутреннюю жабу Кучерявого. Кроме того, он, быть может, сам заберет артефакт, если хромая судьба когда-нибудь опять забросит к сенаторскому жилищу.
– Идем уже! – Садовников хлопнул приятеля-сталкера по плечу, покосился на особняк, который как будто замер в тревожном ожидании, затем по ветке перебрался на забор. Кучерявый надел рюкзак – тот на вид был тяжелым – и поплелся за Садовниковым.
Едва они собрались перемахнуть на другую сторону, как во дворе перед особняком что-то грюкнуло. Сталкеры затаились. Почти сразу же раздался громкий шепот.
– Ай, блин! Ну чтоб тебя! Это что? Нет-нет! Да ну на фиг! Нет…
Казалось, что бормотавший был бы рад заорать в голос, но прижитые с годами правила поведения в Зоне не позволяли совсем потерять над собой контроль.
Садовников и Кучерявый переглянулись. Со стороны двора опять донесся шепот:
– Костыль! Костыльчик! Я знаю, ты где-то здесь. Я тебя видел. Помоги, брат! Это я – Горбатый! Я вляпался по уши! Помоги!
– Горбатый! – Кучерявый округлил глаза. – Надо помочь! Он мне полторы тысячи должен!
Садовников вздохнул: Горбатого почти все недолюбливали. Он частенько направлял жаждущую сталкерской романтики молодежь в Зону гиблыми тропами. Перед этим, само собой, Горбатый брал с салаг плату за консультации. Говорят, что он также не гнушался обыскивать карманы и рюкзаки покойников, хотя, возможно, это были лишь наветы.
Вообще, здесь имелось над чем поразмыслить. Садовников предполагал, что к особняку мало кто рискнет сунуть нос. В итоге – в одной точке пространства-времени сошлись три сталкера-одиночки, что было само по себе большой редкостью.
И еще Садовникова напрягало, что Горбатый увидел его, а он – нет. Так можно было и пулю в затылок схлопотать, – говорят, водились за Горбатым и такие грешки.
Но помочь брату-сталкеру, угодившему в переплет, – святое дело. Если они с Кучерявым отвернутся от попавшего в беду, и об этом узнают завсегдатаи «Радианта»… Вряд ли кто-то вздумает укорять их вслух, но никто больше не сядет с ними за один столик, не одолжит денег и не станет отмазывать от ментов, если те вдруг выйдут на след.