Темный Империум: Чумная война
Шрифт:
Он навис над ней, опустив свои брови, тем самым заставляя его лицо принять угрожающий вид. ‘Я – Робаут Гиллиман, примарх, генно-модифицированный сын Императора Человечества. Я – Мстящий Сын, Победоносец, Клинок Объединения, Владыка Ультрамара. Я – Имперский Регент. Империи содрогаются от моего вида. Я явился в этот мир за тысячу веков до твоего рождения, за столетия до того, как твой дом возвысился. Я сражался с демонами и свергал сущности, что называли себя богами. Целые расы погибали от моей руки. Теперь скажи мне – ты боишься меня? ’
Яссиллия уставилась на него. Ее улыбка
Гиллиман искренне улыбнулся. Некоторые лица могли полностью меняться, будучи озаренными улыбкой, но лицо Гиллимана не было одним из них. Несмотря на то, что его лицо излучало доброту, оно все еще походило на величественный бюст, высеченный из мрамора для того чтобы украсить великий памятник.
‘Нахалка, ’ – с усмешкой сказал он, все еще говоря добрым голосом, после чего продолжил свою прогулку. ‘Ты можешь называть меня Робаутом, если пожелаешь. Мне не хватает этого ощущения приземленности. ’
‘Благодарю вас, Робу, ’ – сказала она.
‘А вот это уже лишнее, ’ – парировал Робаут.
‘Прошу прощения, мой господин. ’
‘Почему-то я сомневаюсь в искренности твоих слов, ’ – сказал он, продолжая улыбаться. ‘Предполагаю, что у тебя есть какое-то дело ко мне. Ты ведь пришла сюда явно не для того, чтобы нащупать пределы дозволенного в общении со мной? ’
‘Да, именно так. Я хочу поговорить о Нахмунде. Мне нужна вся имеющаяся информация, которую мы получили от тех, кто преодолел этот разлом. Я пыталась поговорить с вашими Навигаторами, но вы же знаете, насколько они молчаливы. Они не хотят говорить со мной, как и ваши астрогаторы. Если честно, то никто не хочет рассказать мне хоть что-нибудь. ’
‘Нахмунд – достаточно щепетильная тема, ’ – сказал Гиллиман. ‘Это моя печать, она откроет для тебя любые двери. Если же кто-то откажется, то сразу же шли его ко мне – все должны знать, чьи приказы не обсуждаются. ’
‘Так и сделаю, ’ – ответила Яссиллия. ‘Хочу сказать, что идея о том, что я буду ходить по вашему кораблю и светить печатью тогда, когда вы находитесь всего лишь в нескольких километрах от тех, кому я буду ее показывать, мне не совсем нравится. Как-то это… бестактно. Как будто я хвастаюсь. ’
‘Понимаю. Это и есть дипломатия. Знай, что каждый раз, когда мы говорим, я еще раз убеждаюсь, что не зря назначил тебя агентом Логос. ’
‘Вы сейчас похвалили меня или себя? ’ – спросила она.
Гиллиман одарил ее довольным взглядом. ‘Я позабочусь о том, чтобы ты получила всю нужную информацию. Сообщение, которое я хочу, чтобы ты передала стражу Темного Империума, готово. Оно будет передано на твой корабль за час до твоего отлета. ’
‘Какая точность. ’
‘Точность – это то, для чего я был создан. Содержание этого письма должно оставаться в тайне. Я, конечно же, зашифровал его, также не забыв снабдить устройство механизмом самоуничтожения, но ты же знаешь, что всегда можно найти путь явить что-либо миру. ’
‘Механизм самоуничтожения? ’ Она была шокирована этим. ‘Лучше бы мне справиться с этим заданием, ’ – добавила Яссиллия.
‘Если твой корабль
У неё не было фактов для того, чтобы парировать заявление примарха.
‘А теперь к вещам, о которых хочу поговорить я. Расскажи мне о Матьё. Ты уже навестила его, как я просил? ’
‘Вроде того, ’ – ответила девушка.
‘Пожалуйста, уточни: что значит «вроде того», Яссиллия. Надеюсь, что ты ему не сопротивлялась. ’
‘Может быть, ’ – сказала она. ‘У него есть небольшое укрытие, что расположено в недрах корабля. ’
‘Я знаю о нём. В Монументе Павших, ’ – сказал Гиллиман.
‘Разве это место не священно? ’ – спросила Яссиллия.
‘Священно – не то слово, которое я бы хотел слышать. Это место было мемориалом, воздвигнутым в память о павших. Это было очень давно. ’
‘И вы не против того, что он рыскает там? ’
‘У Матьё интересный характер. До тех пор, пока я знаю о месте его нахождения, у меня нет претензий к тому, что у него есть своё личное пространство. Он предан Императору, а мысль его глубока. Пусть его разум будет чем-то занят. Предполагаю, что он находит Монумент в какой-то мере божественным. А что думаешь ты? ’
‘Я думаю, что он не представляет вам никакой опасности. ’
‘А какова его мотивация служить мне? ’
‘С того момента, как я объединилась с вами на Тусене, мне удалось поговорить с ним несколько раз. Я прочитала о нем всё то, что предоставили мне его коллеги. Мне кажется, что единственная его мотивация служить вам – это его долг перед Императором и Империумом. Кое-что из того, что он сказал мне, заставило меня подумать о том, что он хочет обратить вас в свою веру, но чего-то более опасного за этим не стоит. ’
Гиллиман кивнул. ‘Все эти жрецы… Все они хотят того, чтобы я уверовал. В этом есть определенный риск. Если я буду противостоять ему слишком рьяно, то все может прийти к тому, что он ополчится против меня. ’
‘Серьёзно? ’
‘Это будет не первым случаем, когда религиозные дела приведут так называемого «спасителя» к падению. ’
‘Могу ли я спросить у вас кое-что? Кое-что крайне нахальное. ’
‘Я уже дал тебе разрешение на дерзость, Яссиллия. Говори. ’
‘Почему он? ’ – спросила она. ‘Почему вы не выбрали кого-то более уступчивого? ’
‘Каким-то образом мне нужно говорить с простым народом так, чтобы они понимали мои слова, ’ – ответил Гиллиман. ‘Мой предыдущий милитант-апостол был насквозь пропитан атмосферой своей церкви. Матьё же – человек свежий, более честный, а также понимающий страдания простых людей. Он недалек от них. Тем не менее, я понимаю, что его преданность граничит с фанатизмом. Я принимаю этот риск. ’
‘А разве люди не сменят объект своего поклонения, предпочтя Матьё вам, мой господин? ’
‘Это то, чего я хочу. Меня не прельщает быть превозносимым. Я иду по очень тонкому льду. Я не могу отрицать божественность Императора – эта зараза проникла в организм нашего Империума слишком глубоко. Если я сделаю такое заявление, то это будет началом войны. Личности, вроде тебя, достаточно редки и разбросаны по разным краям наших владений. ’