Темный Луч. Часть 4
Шрифт:
— Но я знал, что то, что тебе предстояло сделать, будет трудным, поэтому мне пришлось дистанцироваться от тебя, чтобы однажды ты смогла это сделать.
— Той ночью ты разбил мне сердце. — Голос Елены дрогнул.
Я хмуро посмотрел на нее, и она отвела взгляд, в ее глазах блестели слезы.
— Часть меня тоже сломалась, Елена. Когда я произнес эти слова. У меня не было выбора, так как я был темным. Я не хотел, чтобы ты была там со мной. — Это было трудно объяснить, но я собирался попытаться. — Тебя окружал этот свет, даже когда ты была драконом. Мне нравился этот свет. Я боялся, что если ты останешься со мной, этот свет померкнет, и одно это меня бы доконало. Я был трусом, ладно.
Она вздохнула.
—
Она просто уставилась на меня.
— Я знал, что то, что ты чувствовала, было реальным, потому что для меня это тоже было реальным, но я также знал, что ты никогда не уничтожишь меня, поэтому я должен был сказать тебе, что это я виноват в смерти Люциана. Я не думал, что это сработает. — Я вздохнул. — Но потом ты разозлилась, и проявился твой розовый огонек. Я знал, что наконец-то достучался до тебя, превратив то, что ты испытывала ко мне, в правильное чувство, что ты могла уничтожить меня, не причинив при этом боли. — Молчание затянулось, пока я думал о том дне, а потом у меня на глаза навернулись слезы. Я всхлипнул. — О чем я не договаривал, так это о том, что когда ты пообещала наконец убить меня, когда придет время, этот свет просто исчез. Я знал, что зашел с тобой слишком далеко. Что ты действительно ненавидела меня, и это довело меня до крайности.
Она удивленно посмотрела на меня.
— Свет исчез?
Я кивнул.
— Грег и Эдди вкололи мне успокоительное в нужный момент, и совет приказал держать меня в таком состоянии до тех пор, пока кто-нибудь достаточно храбрый не выступит с заявлением прав.
Я улыбнулся, и затем мы начали говорить о ее заявлении прав. Как она была умна и не просто одурачила меня, преподав мне урок благодарности, но и как она одурачила всю Пейю.
Елена тоже призналась в своей тьме, и я мог видеть, что она все еще чувствовала себя дерьмово из-за желания убить Ченга.
Я притворился, что Ченг мне этого не говорил, и озвучил это вслух.
Она кивнула.
— К твоему сведению, если бы я была Рубиконом, у меня не хватило бы ни сил, ни воли держаться за хорошую сторону, Блейк. Я так быстро забыла о своей хорошей стороне и встретила тьму с распростертыми объятиями. Так что я тоже солгала в тот день, когда сказала, что все, что тебе нужно было сделать, это держаться, чтобы не стать темным.
— Не говори так, Елена.
— Это правда. Я не так сильна, как ты думаешь.
— Тебе не нужно быть такой сильной. Я сильный.
Я снова улыбнулся и продолжил разговор о заявлении прав. Какой преданной выглядела Елена, когда узнала, что Ченг обманул ее, и я смеялся над тем, как она притворялась беспомощной жертвой. Но какая-то часть меня знала, что это было не так. Что я собирался увидеть собственную задницу.
А потом она отказалась заявлять на меня права.
— Когда ты заговорила о смерти Брайана и Люциана, о том, что я всегда знал и что лгал тебе, часть меня хотела показать тебе, что это не так. Наверное, глубоко внутри меня все еще хранилось что-то хорошее. Услышав эти слова, слетевшие с твоих губ, о том, что я ничего этого не заслуживаю, это поразило меня сильнее, чем ты думаешь, и я понял, что это был мой самый последний шанс. Я думал, что ты собираешься убить меня, когда я боролся изо всех сил, что у меня были. Девушка, которая даже не знала о драконах и магии, та девушка исчезла. И когда я, наконец, увидел это, это сломило меня, и все внутри меня просто сдалось. Мой разум же нет. Это было так, как если бы он был само по себе, но мое тело не могло
— Как?
— Я не знаю. Мастер Лонгвей сказал, что это было частью стадии тупика. — Я вздохнул. — Я был так расстроен, хотел убить ублюдка, который тренировал тебя, если бы только я озвучил это, возможно, кто-то тогда смог бы сказать мне, что это был я. Но я был слишком труслив, чтобы понять и это тоже. Это был я в тот день в хранилище.
— А каком смысле?
— После того, как ты заявила на меня права. Я думал, что свободен, когда совет не принял тебя той, кем все тебя считали. А потом этот идиот пришел в Пейю с доказательством того, что хранилище может быть открыто только родословной Мэлоунов. Я был рядом, стараясь не подпускать тебя близко. Но это было слишком сильно для меня, и я потерял сознание. Я ненавидел эту гребаную сцену, и я понятия не имел, что я на самом деле чувствовал к тебе, потому что все исчезло, будто кто-то просто забрал эти воспоминания, и до сих пор сегодня я не знаю, что это было. — Я слегка улыбнулся. — Вероятно, потому, что я был Рубиконом и Альфой, я должен был показать им, как на самом деле выглядят все этапы.
Она фыркнула, и я также увидел легкий изгиб ее губ.
— Часть меня знала, что если я останусь в стороне, твое присутствие не заставит мой разум в конечном счете согласиться с остальной частью меня, и я не попаду под твои чары. Я искренне верил, что это было заклинание порабощения, Елена, хотя Джордж столько раз говорил мне, что это не так.
Я сказал ей, как сильно я ее ненавидел, и затем воцарилось молчание.
— Я собираюсь тебе кое-что сказать. Мои родители знают об этом, но сестра — нет. Часть меня кричит, чтобы я тебе не говорил.
— Часть того дерьма, что ты натворил?
Я кивнул.
— Я был настолько убежден, что это было заклинание, что использовал темную магию, чтобы выбросить твой голос из головы. Первое заклинание только притупило его, и я был слаб, так слаб. Но моя сила вернулась вместе с частью тебя, и я вернулся к этому магу, который дал мне другое заклинание… более темное. Заклинание, которое, после того как я его использовал, никогда не смог бы разрушить. Поэтому, когда Джордж сказал, из-за чего появлялся дент, Табита доставала меня. Я сказал ей, что этого никогда не случится, и это заклинание, ну, оно связало мою жизнь. Так что, если я пройду через дент, я умру.
Елена едва дышала, но ее сердце бешено колотилось.
— Даже Эмануэль еще не знает этого, потому что это крайне трусливо — накладывать на себя такое темное заклинание, и он потеряет всякое уважение ко мне, но я действительно думал, что дент был заклинанием.
— Твой отец знает об этом?
— Как ты думаешь, почему он избил меня в тот день? Я разрушил его планы, вынудив уступить. Когда я рассказал ему, что я сделал, он сказал мне, что никакое заклинание не заберет мою жизнь. Я умру от его рук, так что да, он хотел убить меня той ночью.
Чистый шок на ее лице сразу же сказал мне об этом, и тут я облажался. Мне не следовало говорить ей этого.
Она нахмурилась.
— Но ты поцеловал меня в ту ночь?
Я фыркнул.
— Да, дерьмо, которым я занимаюсь, всегда кусает меня за задницу.
Я говорил о той ночи. Джимми позвонил мне, чтобы я забрал Елену. Я признался, что чувствовал себя таким идиотом, когда руки того парня были на ней. Эмануэль понял, что Елена была под запретом. Почему он нет? Я даже признался, что снова пытался убить ее. Как мне хотелось уронить ее на землю. Как моя лапа сомкнулась и разжалась только тогда, когда я пролетал над бассейном.