Тёмный Наследник. Солнечный ветер
Шрифт:
Светлый маг, сцепив зубы, с гримасой молчаливой холодной ярости, едва успевала парировать выпады противника, лишь изредка проводя контратаки, которые демон каждый раз легко отбивал.
Тёмный воитель прочно владел инициативой, чародейка тяжело дышала, едва успевая нейтрализовывать рассекающие воздух «мельницы» и «восьмёрки» демона.
Поединок неуклонно клонился к закономерному гибельному поражению Ваэртильгвен.
В неуловимое мгновение ока ход боя перевернулся с ног на голову. На площадь, нараспев декламируя заклинательную песнь на альвийском, выплыла сотканная из слепящего света фигура. Звонкий чистый напев
Глаза Ваэртильгвен полыхнули чистым жемчужно-серебристым светом, по зелёной мантии, корявому корневидному посоху и изогнутому кинжалу заветвились ослепительно-белоснежные молнии, и издав пронзительно-яростный боевой клич, волшебница ринулась в контрнаступление.
Демон был обескуражен подобным поворотом событий и, яростно огрызаясь, начал медленно пятиться назад.
Вскоре хранительница провела просто феерическую комбинацию выпадов, чередуя удары раскрученным мельницей посохом и частые колющие выпады кинжала. Одна из сабель вылетела из левой руки монстра и с громким звоном упокоилась на камнях мостовой. В следующий миг последняя сабля злодея с хрустальным звоном и целым снопом искр парировала смертоносный выпад, метивший ему в самое сердце.
Раскрученная веером атака хранительницы достигла цели, когда выброшенное вместе с кинжалом матово-белое навершие посоха ударило демона в левое плечо. Страхолюд взвыл душераздирающем воплем смертельно раненого зверя, плоть в месте прикосновения магического кристалла с шипением зашкворчала и, истлев раскалённым пеплом, осыпалась невесомым прахом.
Судорожно дёрнувшись, когтистые пальцы разжались – и второй клинок выпал из лапы беса.
Но ещё за миг до победоносной атаки светлого мага, небеса закрыли чёрные тучи, из их разверстой плоти вылетел клубящийся дымный протуберанец, на острие которого показалась закованная в червлёную латную перчатку когтистая рука, держащая чёрный боевой топор с клювовидным лезвием.
Ошеломлённый болью адепт Мрака, видимо, и сам не успел понять, как в его уже выведенной из строя конечности оказался «вороний клюв». Зато он сразу понял, что следует сделать, ведь это был его последний шанс решить исход поединка в свою пользу.
Один взмах – и грудная клетка Ваэртильгвен раскроилась с громким хрустом и целым водопадом дымящейся крови. В пылающих праведным гневом глазах хранительницы, ещё за миг до этого светившихся близящимся триумфом, отразилось полное непонимание происходящего и тень смертеной агонии. Из ослабевших рук выпали кинжал и посох, и, согнувшись пополам и схватившись за рукоять намертво застрявшей в грудине секиры, волшебница упала на колени.
Не сразу пришедший в себя демон, наконец, понял, что пора добить смертельно раненого врага. Подобрав кинжал Ваэртильгвен и широко размахнувшись, торжествующий победитель с размаху разрубил её горло. Картину сна смыло волной крови…
Урфитея проснулась с криком ужаса, продолжая истошно вопить. Жуткое сновидение колом засело в голове, страх за Ваэртильгвен, которая после битвы с демоном стала очень много для неё значить, буквально разъедал душу.
Не заметив отсутствия в постели супруга и не позаботившись одеться и обуться, в цветастом ночном халате, жрица выбежала под мелко моросящий дождь навстречу хмурому блёклому рассвету.
Не чувствуя земли под ногами, она стремглав бежала к дому хранительницы. Ни один эльф не встретился ей на пути, стояла мертвенная тишина, лишь гулким боем отдавался в ушах перестук бешено колотящегося сердца.
Вот знакомая дубовая роща, уже за ней, совсем рядом, чудесный сад и монолитный пятигранный чертог.
Эльфийка кометой вылетела из-под сени дубов и, как заклятьем поражённая, замерла на месте.
Ухоженный маленький парк стал кладбищем кустов и цветов, которые в нём обитали: с веток тисов и можжевельников осыпалась хвоя, самшит сбросил свои мелкие листики, нежные бело-лиловые соцветия сирени, стараниями волшебницы благоухающие круглый год, скрутились, увяли и старой ветошью опали на землю. Кора потрескалась, древесина почернела, словно обожжённая пламенем, пожухла трава, цветы засохли и опустили вниз поникшие венчики бутонов.
Аура смерти незримым облаком окутывала всё вокруг.
– Мать-Вентола, сохрани и убереги нас. – В смятении прошептала священница, осматривая погибший сад, не в силах поверить своим глазам.
Боясь даже подумать о возможном грядущем открытии, эльфийка пересекла сад и увидела разгромленный портал входа в жилище Ваэртильгвен: монолитная каменная плита, служившая дверью, была расколота и разбита, как хрустальная ваза.
Края портала опалены и расплавлены, словно двери разбил огнешар гигантской мощи. Высеченный из цельной бежево-белой скалы доломита, пятиугольный монолит обезображен прорезавшимися местами широкими трещинами, будто обезумевший великан пытался вбить его в землю своим колоссальным молотом.
– ГВЕ-Е-ЕН!!!
Не задумываясь о последствиях столь опрометчивого шага, жрица сломя голову ринулась внутрь.
– ГВЕН!
Священница даже не осмотрела разгромленную взрывом гостиную и влетела в распахнутую дверь справа, сквозняком проскочив кухню и рабочий кабинет.
Урфитея чуть не проскочила спальню, едва не оказавшись в алхимической лаборатории. Уже протянувшаяся было к медной дверной ручке, отлитой в виде сомкнувших клювы двух птичьих голов, правая рука замерла на полпути.
Боковое зрение выхватило странные охристые потёки на стене справа.
Жрица в недоумении повернула голову.
На побелённой стене под двумя бежевыми розеттами, над пересекавшей её посередине горизонтальной полосой травянисто-зелёного меандрового орнамента, красовалась зловеще-таинственная надпись, на первый взгляд, начертанная бледно-красной акварелью. Изборождённые до неузнаваемости охристыми потёками, вычурно витые эльфийские руны поначалу не читались.
Эльфийка направилась было к стене, но едва не упала, поскользнувшись на чём-то вязком, разлитом на полу. Когда Урфитея опустила взгляд, ей показалось, что она сейчас потеряет рассудок – настолько немыслимым был ужас открывшейся картины.
Весь пол между стеной и кроватью покрывала огромная лужа запёкшейся крови, посреди которой распростерлось мёртвое тело Ваэртильгвен.
Горло разрублено от уха до уха, волосы свалялись серой паклей, ночная рубашка насквозь пропитана кровью. Правая рука мёртвой хваткой сжимает длинный изогнутый кинжал, по рукоять обагренный кровью.
Мёртвые глаза словно обратились окнами в небытие, источающими чёрный ужас – дикий, невообразимый, непередаваемый. И этот кошмар до сих пор плескался в них, будто тёмная вода на дне глубокого колодца.