Тёмный Наследник. Солнечный ветер
Шрифт:
Ллайсаниэль и Монфиэста шумно заголосили, в их охающих вскриках в равной доле смешались тревога и страх, боль и надежда, радость и облегчение. Страдальца осторожно посадили в старое потёртое кресло из оленьей кожи. Мать и дочь, не веря своему счастью, с причитаниями бросились к нему, заключили в объятья и оросили горячими слезами.
– Ллайс, возможно Лорти лучше отнести в спальню?
– Да, Лерт, конечно.
– Ребята помогите, матери Эрегинда. Да поживее.
Тэлс и Нали бросились исполнять поручение.
– Будьте осторожны – он
– Да хранят вас альвы, милорд мастер.
Ллайсаниэль нежно гладила волосы сына.
– Моя семья – всё, что у меня есть. Муж, сын и дочь – единственный смысл и содержание моей жизни. Мы в вечном долгу перед вами.
– Не стоит благодарности, Ллайс. Жизнь хранителей и защитников нашего народа всецело принадлежит священному делу борьбы с тёмными силами. Наше могущество – не только привилегия, но и тяжкое бремя, которое мы несём его с достоинством и смирением истинных воинов Света. Да пребудет с вами благословение Благих Сил.
Мастер-наставник отвесил театральный поклон, а про себя подумал:
– «Наивная дурёха! Как же тогда ты заголосишь завтра, когда твоего ненаглядного сыночка будут забирать на войну?».
– Вы наш спаситель, мессир, я буду каждый день молиться альвам о вас, вашей супруге и госпоже Ваэртильгвен, да даруют они вам вечную жизнь!
Несчастная женщина бухнулась перед ним на колени и попыталась поцеловать его нефритовый перстень, но псевдоблагодетель продолжал разыгрывать из себя благородного борца со злом и отдёрнул руку, подняв мать Эрегинда на ноги.
– «Я и так буду жить вечно, безмозглая ты гусыня».
В глубине своей лиходейской души, чёрной, как смола, адепт Зла просто потешался над страданиями несчастной женщины.
Знала бы эльфийка, какое страшное проклятие теперь довлеет над её сыном, умерла бы на месте от разрыва сердца. А в то, что многомудрый, досточтимый глава манорной школы на самом деле злой колдун, прислужник околдовавшего Эрегинда демона, она бы не поверила никогда и ни за что.
– Монфи… Монфи….
– Эрегинд!
Ллайсаниэль бросилась к приходящему в себя Эрегинду.
Тем временем злокозненный перевёртыш незаметнго удалился.
Серая ладонь с когтистыми пальцами, не успев исчезнуть из поля зрения, сменилась милым, родным и до боли знакомым лицом.
Монфиэста, дорогая сестричка. Вытянутое личико с заострённым подбородком, слегка вздёрнутый тонкий носик, чудесные светло-карие, цвета мускатного ореха, глаза и блестящие пряди, тёмно-рыжие с бронзовым отливом. Очи, ещё мгновение назад полные слёз и тревоги, засветились несказанной радостью. Она охнула, но от неожиданности не сумев вымолвить ни слова. Юноша даже не заметил, как стал тихо называть её по имени.
– Эрегинд!
В сознание огненным фейерверком ворвался голос матери.
– «О альвы, я не видел мамочку целую вечность!»
– Сыночек!
Лицо сестры сменилось материнским.
Она крепко обняла и поцеловала сына. Эрегинд отчётливо ощущал, даже сквозь домашнее ситцевое платье, как часто и тревожно бьётся сердце матери, вновь вдыхал аромат розовых лепестков и фиалок, купался в лучах её счастливых, блестящих, как драгоценный жемчуг, серых глаз.
– Я так переживала, так ждала! Бессовестный негодник, я отучу тебя пропадать без вести!
Радостные слёзы сменились строгим грозящим перстом.
– Пожалуйста, никогда больше не покидай нас!
Монфиэста мёртвой хваткой вцепилась в плечо брата.
– Мама, как же я люблю тебя!
– И я тебя, мой мальчик. – Ллайсаниэль вновь расплакалась.
Эрегинд теперь узнавал родичей. На лице матери наметились новые морщинки, особенно в уголках глаз, где отчётливо пролегли «гусиные лапки».
И тут он вспомнил об отце. Сердце «укололо» резкой болью.
– Неллас, где он?
– Отец сильно так сильно волновался и беспокоился…
В глазах матери промелькнула тревога.
– Ты знаешь, преклонный возраст… Я дала ему успокоительной настойки.
Её выдавала неуверенность, было ясно: мать что-то недоговаривает.
– Увидитесь утром. Он будет очень рад, хотя злился на тебя и обещал как следует выпороть.
Мама лучезарно улыбнулась.
– Не бойся, отец обязательно передумает. Я не дам тебя в обиду, моё милое ненаглядное дитя.
Она обхватила ладонями его щёки и нежно погладила.
– Когда ты родился, то был похож на детёныша рыси, я так и назвала тебя – Клорниэ. А отцу ты казался ярким солнечным зайчиком, таким милым и забавным… Но для будущего бесстрашного воина это прозвание не подходит, поэтому ты – Эрегинд, солнечный ветер.
– Одиэнне, – вновь обретённый блудный сын осторожно коснулся запястья матери, – я очень хочу увидеть своих друзей. Они поддержали мою безумную затею… пойти в этот проклятый лес, – от новой порции воспоминаний стало трудно дышать, – и не бросили… даже в момент смертельной угрозы.
Ллайсаниэль с сомнением обернулась и хмуро посмотрела Тэлса и Нали, робко притаившихся у входа, но коротко кивнула, разрешив подойти.
– Эрги!
Друзья несмело, но с еле сдерживаемой радостью протянули к нему руки.
– Дорогие мои!
Юноша не сдержался и заплакал от радости.
Они обнялись. Неразлучная троица воссоединилась, Тэлс и Нали также не могли сдержать слёз.
Из-за них в памяти ожили пережитые злоключения.
Перед глазами, словно наяву, возникла груда растерзанных волчьих трупов… Пронзительный фиалковый взгляд… Когтистая рука в червлёной латной перчатке… Эхом из прошлого прозвучали отзвуки мрачного заклятья…