Тёмный Наследник. Солнечный ветер
Шрифт:
Хотя проходной зал храма был достаточно освещён свечами пяти хрустальных люстр, магический свет словно разогнал мрак, засевший по всем углам комнаты, и осветил роскошное убранство помещения. Янтарное сияние осветило колонны из золотисто-жёлтого мрамора, расписные фрески о рождении Мироздания и сотворении жизни в нём, статуи эльфов и людей в натуральную величину, беломраморные барельефы с батальными сценами.
А в центре зала на покрытом белой тканью ложе-постаменте покоился Эрегинд. Бледен был его лик, огненно-рыжие
Вокруг постамента ржаво-красной охрой начерчен круг, с четырёх сторон, словно планеты на орбите звезды, в него были вписаны ещё четыре малых окружности, за ними, на внешнем радиусе, белым мелом прорисована двенадцатилучевая звезда. На остриях её лучей и в точках пересечения линий в белых глиняных плошках горят красные свечи – редкий и дорогой магический инвентарь, приготовленный из карминного порошка и кошачьей крови. Внутри клиньев лучей ярко-кровяной киноварью поблёскивали магические руны и стилизованные символы природных стихий и небесных тел.
В двух из четырёх упомянутых малых охряных кругах, напротив головы и ног Эрегинда, уложенные на пол, располагались квадратные серебряные пластинки, расписанные лаком. На первой изображена голова демона: вытянутый рогатый череп, красная кожа, вертикальные зрачки миндалевидных глаз, ощерившаяся в кровожадном оскале клыкастая пасть. На второй, напротив изголовья, – раскрытый цветок белой водяной лилии с жемчужиной посредине – универсальный во всём Мироздании символ эльфийской расы, ведь, согласно космологическим мифам перворожденных, именно кувшинки стали вместилищем тел их новосотворённых праотцев.
Ключевые элементы ритуала – два магических кристалла, установленные на деревянные плошки подле головы и стоп юноши: в изголовье – огромный, величиной с кулак алмаз, классической, в форме бриллианта, огранки и восьмигранный обелиск чёрного гагата – у подножия.
Перехватив посох одной рукой, и направив его шар диагонально вниз, хранительница приблизилась к магической фигуре. Некоторое время она внимательно изучала каждую линию чертежа и точность расстановки свечей – для успеха ритуала значение имела любая мельчайшая деталь.
– Лучи звезды идеально симметричны… Их стороны равны… Окружность вписана точно в центр звезды… Даже мельчайшие разрывы в линиях отсутствуют. – Шептала себе под нос чародейка.
В последнюю очередь сведущая в магии эльфийка осмотрела Эрегинда.
– Где его вещи?
– Всё предусмотрено.
Священнослужительница протянула волшебнице тряпичный свёрток.
– Что это?
Ваэртильгвен озадаченно нахмурилась.
– Ветвь демонического каштана с листьями и плодами. Тщеславный мальчишка позаботился о доказательствах своего триумфа.
Урфитея развернула свёрток.
Чародейка брезгливо поморщилась, будто разглядывала не веточку реликтового древа, а дохлую крысу. Затем смущённо улыбнулась:
– А если сорванец в итоге станет твоим зятем?
– Никак не могу взять в толк, и что она в нём нашла? – Жрица скептически поджала губы. – Замфирель слишком эгоистична и властолюбива. Бесполезно аппелировать к её рассудку – девчонка привыкла всегда получать желаемое.
– Почему ты не сожгла эту дрянь?
– Аэллертан сказал, что каштаны будут важной уликой, когда гильдейские ищейки будут проводить расследование.
– Типичный твердолобый бюрократ. Хотя, если честно, формально он совершенно прав. Брось на сундук, где накидка. Пришло время начинать ритуал. Как твои настроение и самочувствие?
– Я… немного волнуюсь.
– Ты когда-нибудь участвовала в ритуалах высшей магии?
– Нет. Мне доступно только сакральное волшебство. Ещё я знакома с основами теоретического колдовства.
– И очень неплохо, кстати. Подготовка ритуала выполнена безупречно. Ты и твой супруг достойны высшей похвалы.
– Спасибо, ваше могущество.
Хранительница погасила посох и прислонила его к стене, затем, закатив широкие рукава одеяния и очень осторожно, не наступая на чертежи, стараясь даже не всколыхнуть огоньки свечей, подошла к одержимому юноше.
– Бедняжка.
Вздохнув, отодвинула веко Эрегинда – и с ужасом отпрянула, увидев налитый кровью белок. Затем осторожно приложила ладонь ко лбу, потрогала пульс на шее.
– Всё ясно.
Столь же осторожно, чародейка вернулась обратно.
– Фита… Если ты не против, если я буду так тебя называть?
Урфитея выразила согласие кивком головы.
– Для ритуала тебе понадобятся кое-какие артефакты.
– То есть? … Гвен, если вы не против.
Жрицу несколько смутил резкий переход на неформальное общение.
– Не стесняйся, дорогая. Сегодня мы равны как гребцы в лодке. Держи.
Ваэртильгвен протянула ей цепочку с амулетом.
– Твоя сарта здесь?
– Что?
Урфитея так внимательно рассматривала диск медальона с вырезанной двенадцатилучевой звездой и вправленным в её центр топазом, что не сразу вникла в суть вопроса.
– Надень амулет. И возьми своё оружие, если оно находится в храме.
– Зачем?
– У меня есть посох и ламен. Помнишь о стабилизаторе? Связующем якорном элементе конфигурации магической энергии? Не бойся, всё должно получиться. Если, конечно, я не просмотрела ошибки в ваших начертаниях. Да шучу, шучу, всё будет хорошо.
– Всё, поняла! Подожди, я мигом!
Урфитея надела амулет и выбежала в центральный зал. Через несколько ударов сердца жрица вернулась с двулезвийной глефой из ярко сверкающей звёздной стали.