Тёмный Наследник. Солнечный ветер
Шрифт:
Эрегинд обхватил голову руками и застонал. Мать и друзья в испуге отстранились.
– Вам лучше уйти.
Губы Ллайсаниэль сжались в узкую полоску, взор стал холодным и строгим.
– НЕТ!
Эрегинд взвизгнул, как сцапанный кролик.
– Миледи Элдануол, мы здесь не просто так.
Таэлнас решился объяснить эльфийке тайное значение их нынешней миссии.
– Перед ритуалом госпожа Ваэртильгвен попросила нас побыть этой ночью с Эрегиндом. Она поведала, что наше присутствие должно помочь его истинной сущности одолеть… э-э… чёрный
– Он сказал «вытащить из Бездны», «она не сможет своими силами вытащить его из Бездны». Именно так, я отчётливо запомнила.
Наинлит закончила монолог за парня.
Округлившиеся от ужаса глаза матери семейства едва не выпали из орбит, Таэлнас возмущённо шикнул, мол, «кто тебя за язык тянул»!
– Мама, пожалуйста.
Монфиэста решительно поддержала эту идею.
В затмившихся очах страдалицы промелькнула слабая искорка надежды, и она слегка кивнула.
– Эрги, вспомни «Тильд сурмэо»!
Наинлит нежно прикоснулась кончиками пальцев к внешним сторонам его сжатых в спазме ладоней и зашептала мантру «Роса на лепестках кувшинок».
– Аэннеларис телла сепилинари…
Как утопающий хватается за соломинку в отчаянной надежде спастись, так и Эрегинд неосознанно потянулся на зов ментальной магии вдохновения и просветления, доступной каждому эльфу.
Свет вновь засиял ему, но… лучезарной улыбкой на лице Замфирель Спеллонт. Даже в звёздной пыли грёз юноша немало смутился: его совершенно не трогали чувства, которые, как он знал, питает к нему дочь жрицы.
Будто ловец жемчуга после долгого погружения, юноша вынырнул в явь. Мучительно хотелось выговориться, благо, родные и близкие, хоть и не все, были здесь, рядом. Мрак, боль, ужас и отчаяние постепенно развеивались, как гарь пожарища на свежем ветру. Тепло и покой вновь заструились в невидимых токах ауры, но мрак пока не отступил и, словно вечно голодное могильное умертвие, цеплялся за его душу когтями костлявых кистей.
В рассудке воцарились сумерки.
– Вернись к свету, Эрегинд из рода Элдануол, вернись к друзьям и родным, Тьма не имеет власти ни над тобой, ни над одним из нас, вернись и возродись в благодати, я даю тебе путеводную мерцающую нить – возьми её и пройди сквозь Пустоту, Тьму и Хаос.
Наинлит отличалась глубокой верой и не пропускала ни одной службы в храме Вентолы, что не помешало ей стать возлюбленной закоренелого сорвиголовы Таэлнаса Палладиэльфа. И та частичка праведной благости, укоренившаяся в её душе, сплелась теперь путеводной нитью, рассёкшей сумрак в рассудке Эрегинда.
Лик девушки окутала неземная красота, в бездонных азуритовых очах будто отразились небеса.
Таэлнас, Ллайсаниэль и Монфиэста, завороженные действом, замерли и затаили дыхание.
Эрегинд повернул голову и посмотрел на Наинлит. Сама Бездна плескалась в его глазах, чернея пронзительным вожделением вечного покоя и забвения. Юноша заговорил полным безнадёжного отчаяния и непереносимой боли голосом:
– Не расточай свет своей праведной души на меченого Бездной. Я обречён и навеки проклят, одной ногой во Тьме. Спасения нет, надежда покинула мой дух.
Липово-зелёные изумруды его глаз вновь наполнились слезами.
– Я был там… Видел их…
– Где, Эрегинд? Что ты видел? Кого?
– Бездну, конечно же… Они говорили со мной… И сказали… Будто я один из них… Они призывают меня вернуться… Всё время, каждый миг я слышу их зов… Они зовут меня… Прямо сейчас! Песнь призыва жжёт меня калёным железом!
Эрегинд изогнулся, как в эпилептическом припадке, в неистовой ярости пытаясь развязать шнуровку на воротнике дублета.
– Они придут за мной!
Ллайсаниэль всхлипнула и в смятении закрыла лицо ладонями.
– Кто «они»?
– Тёмные души, конечно же!
– Не бывать этому! Никогда!
Радужины девушки полыхнули язычками василькового пламени. Неустрашимо восстав против Бездны, Наинлит непреклонно пробивалась сквозь Тьму к истинной сущности друга.
– Сакральная магия. – Еле слышно, одними губами прошептала Монфиэста, узрев очевидное чудо.
Наинлит крепко схватила одержимого за запястья, с силой сомкнула их на его груди, а затем коленом придавила бёдра, пытаясь полностью обездвижить. Одержимый неистово брыкался, извиваясь угодившим в капкан зверем, но в итоге поддался мощи и напору одухотворённой дочери Вентолы.
Временно усмирённый, бесноватый так и не успокоился, потемневшие глаза источали ядовитое безумие. В конце концов, он жалко захныкал, слёзы буквально брызнули из глаз рассыпанным жемчугом.
– Он проклял меня… Он забрал мою душу… Теперь вместо неё – холодная тьма, на месте сердца – осколок льда. Когда я хочу обратиться к свету, являются его глаза, проклятые фиалковые глаза и вновь слышу его голос… Мой дух ощущает печать Мрака, которым с тех пор заклеймён… Я чувствую дикую злобу… И испепеляющую ненависть… Жажду крови… И смерти.
– Кто это был? – Сухим деловым тоном, как ни в чём ни бывало, осведомилась девушка.
– Демон. Древний, как сам мир, и могучий, как земная твердь. Под его дланью я ощутил себя песчинкой.
– Твой дух покинул узилище Бездны! Вернись к свету!
В этот момент лик Наинлит воссиял, будто озарённый призрачно сияющим ореолом.
– Я шёл на свет сквозь мглу… Я видел Стены Ночи… Поток чистого света пробил в них врата… Я услышал зов… – Эрегинд всхлипнул.
– Ты прошёл сквозь них?
Лицо девушки застыло маской ужасной догадки.
– Нет! Они закры-ы-ылись прямо перед мои-и-им лицо-о-ом. Я вновь у-у-упал в пустоту-у-у-у…
Он заревел самым позорным образом, завывая, как девчонка.