Тёмный Наследник. Солнечный ветер
Шрифт:
– Последнее боевое донесение от аллогиарха, Великий Гундарг.
Груулназг спустился со ступеней подножия и взял тубус.
– Спасибо за службу, гонец, можешь идти.
Отвесив поклон до самой земли, вестовой немедленно испарился.
Полководец поспешно развернул извлечённый свиток.
– Грогграк Медвежий Хват сообщает, что первая фаза вторжения в Саарзагт, в целом и общем, прошла успешно. Штурмовые группы на подавляющем большинстве участков атаки добились продвижения вглубь обороны противника, несмотря на его исключительно отчаянное, упорное и ожесточённое сопротивление. На главном оперативном направлении войска на пять югеров вклинились в оборону эльфов, бои за расширение и углубление плацдармов продолжаются. Враг понёс тяжёлые потери, точное количество которых на данный момент установить невозможно
Архонт-стратег нахмурил густые кустистые брови, концы которых были собраны кисточками и загнуты вверх.
– Это всё.
Император молча задумчиво слушал, неспешно массируя ладонью подбородок. Но затем его коварное лицо расплылось в самодовольной ухмылке, словно у жирного кота, до отвала нажравшегося сметаны.
– Всё идёт по плану. Именно так, как я и рассчитывал. Поэтому Грогграк не должен вводить в бой ни одного солдата резервной группировки без моего особого разрешения. Пусть проявит оперативное искусство и создаст резервы за счёт перегруппировки войск с второстепенных участков фронта. В местах, где не удалось добиться существенного успеха, прекратить дальнейшее продвижение, а освободившиеся таким образом моры направить на углубление перспективных прорывов. Не прекращать атаки ни днём, ни ночью, не забывая при этом о ротации и отдыхе штурмовиков, находящихся в непрерывных боях более трёх суток. Императорский легион будет введён в бой только в случае прорыва обороны противника на всю глубину, то есть, если сожжём лес листоухих до самой равнины. И первый пункт назначения на этом пути – захват святилища в двадцати югерах к северо-западу от старой линии фронта. А чтобы полностью исключить малейшую возможность неудачи, в дело вступит Сазморк Обагрённый Кровью со своими учениками. И вот тогда мы выпустим кишки эльфятам.
Император ударил кулаком правой руки о раскрытую ладонь левой и одновременно громко клацнул зубами, сильно и резко сжав челюсти.
– Мы ждали этого момента более тысячи лет! Подлые лесные хорьки будут перемолоты в фарш жерновами наших непобедимых армий!
Груулназг хрипло рыкнул и сжал кулаки до побеления костяшек фаланг.
– И он наступает в ближайшие дни. Скоро, совсем скоро мы сметём с лица земли жалких ничтожных эльфиков. И недолог уже тот час, когда наша раса станет безраздельно господствовать на всех землях Даргобаза! О, отец наш Аллокрост, да умножится стократно сила и доблесть наших берсерков!
Слабый сумеречный свет, льющийся из стрельчатых по форме проёмов четырёх витражных окон, освещал небольшой приёмный зал. Каждая оконная коробка перекрёстными рамами разделялась на четыре отдельные створки. В каждой из них разноцветные кусочки витражного стекла складывались в четыре причудливых картины: серебристый цветок водяной лилии на зелёном фоне; серая летучая мышь с распростёртыми крыльями на черепе; серебряная полная луна на фоне бархатистой синевы усыпанного звёздами ночного неба; раскинувшее во все стороны широкие рукава лучей золотое солнце посреди ясной лазури ясного дня. Стены и пол помещения сложены из гладких бесформенных глыб лабрадорита, переливчато-синего, словно «глазок» павлиньего пера, отблески которого придавали ему оккультную ауру. Если не считать окон и резной двери из малиновой древесины, украшенной отлитой из бронзы рогатой мордой демона с вывалившимся языком, в комнате находилось только низкое кресло из черной древесины с широкой спинкой, декорированное резным барельефным узором в виде хаотически перемешанных фрагментов скелетов.
На подлокотнике, нетерпеливо постукивая пальцами по поручню, покоилась белоснежно-мраморная кисть руки с молочно-белой кожей, под которой отчетливо проступали сине-сизые ниточки вен. Грация и изящество тонких длинных пальцев, созданных для золотых столовых приборов, бриллиантовых перстней или хрустально-звонких струн арфы, безошибочно выдавали в их владельце изнеженного аристократа-сибарита. Предплечье скрывал рукав из парчовой ткани, серебряная вышивка образовывала узор, подобный чешуе змеиной кожи. На безымянном пальце красовался великолепный перстень с винно-кровавым гиацинтом, в глубине граней которого плясали золотистые искорки. Второй перстень, с блестящей амальгамовой летучей мышью на скалящемся черепе из дымчатого кварца, украшал указательный палец.
Сидящий в кресле давно кого-то ждал, всё больше проявляя нетерпение: длинные острые серые когти его левой руки скребли подлокотник.
– «БУЦ! БУЦ! БУЦ!».
В дверь постучали, лязгающее клацанье дверного молотка возвестило о прибытии долгожданного гостя.
– Войдите.
Холодный низкий голос принадлежал настоящему тирану. Тёмную природу его обладателя безошибочно выдавала отчётливо выраженная в нём бездушно-ледяная тональность. Этот властелин не знал страха, жалости, сомнений или каких-либо сдерживающих обстоятельств вообще. Он привык повелевать и властвовать в своём домене как полноправный господин жизней и смертей своих подданных, как свободных, так и рабов; безграничная власть и неописуемая сладость обладания ею погубили свет его души до последней капли. Теперь он был бездушным чудовищем, живущим по принципам «много власти не бывает» и «цель оправдывает средства». Этот адепт Тьмы умел добиваться желаемого и достигать поставленных целей любой ценой, прокладывая путь вперёд по трупам врагов и, если требовалось, даже друзей.
Покрытая выпуклой пирамидальной резьбой малиновая дверь беззвучно распахнулась, впустив долгожданного визитёра.
– Рад тебя видеть, К’Йерехк. Но ты заставил меня ждать. – В голосе тёмного владыки прорезался еле сдерживаемый гнев.
– Да проститься мне эта невольная дерзость, повелитель. Видит Ёрмагд, нет моей вины в случившемся: кровные враги попытались свести давние счёты. Но, как может видеть Ваше Высочество, совершенно безуспешно.
Лицо гостя, которым оказался гоблин самой злодейской наружности, прорезала злорадная ухмылка, обнажив рот, полный жёлто-серых клыков.
Племена этой злобной расы населяли Сехижач, страну на дальнем западе Лландиона, на полуострове Кобольдов Нос, среди степей и перелесков долины реки Шрот Азг. Из-за своего скверного нрава, коварного и вероломного, в глазах иных рас, как светлых, так и тёмных, гоблины заслуженно прослыли законченными негодяями. Большинство её представителей были известны как охотники, следопыты, пираты, разбойники и наёмные убийцы.
И К’Йерехк был лучшим из них, самым опытным и славным. Если сильным мира сего требовалось кого-нибудь выследить или просто убить, как говорится, «без пыли и шума», К’Йерехк всегда был к их услугам. Естественно за очень нескромную плату звонкой золотой монетой.
У ассасина была лиственно-зелёная кожа, пронзительно-жёлтые глаза с вертикальным зрачком, длинный крючковатый нос, мощные мускулистые руки с когтистыми пальцами, сплошь покрытыми татуировками в зверином стиле. Длинные чёрно-смоляные волосы, из-под которых выдавались вытянутые остроконечные уши, на висках и затылке отдельными прядями были заплетены в тонкие косички.
Гоблин облачился в кожаную пластинчатую безрукавку, усиленную металлическими бляхами, штаны и мокасины из мягкой замши и великолепно орнаментированные шипастые наручи кобольдской работы. Охотничьи трофеи зеленокожего, в виде клыков и когтей всевозможных зверей, нанизаны на нить украшавшего грудь ожерелья. Плетёный кожаный пояс венчает маленький череп серны, тотемный знак его рода, выписанный сложным завитым красно-чёрным узором, декорированные золотом ножны скрывают кинжал-каму внушительного размера.
Наёмник вооружён парными короткими клинками, эфесы которых, в виде позолоченных оскаленных львиных голов, виднеются за его плечами. Излюбленные мечи гоблинов – короткие широкие тесаки с серповидно изогнутыми лезвиями, позволявшие, в случае преодоления защиты противника, буквально изрубить его на куски.
В янтарных глазах на неразличимо короткий миг блеснула белёсая паволока, взгляд потерял осмысленность – мимолётное затмение так же быстро прошло, как и появилось. А изящная когтистая ладонь на подлокотнике с силой сжалась в кулак, коротко хрустнули сочленения фаланг пальцев.