Темный ритуал
Шрифт:
— Что касается путешествия в пустыню, я погорячился, — признался Дмитрий, обливаясь потом, пытаясь спрятаться от лучей солнца в призрачной тени стены храма. — Ощущаю себя свечкой, которая вот-вот истает на нет. Черт меня дернул ехать в пустыню, и тебя в это втянул! Во рту пересохло, дерет, словно наждаком.
— Имя этого черта — Виталик, — подсказала Лера. — Лучше было поехать в саванну охотиться на живых львов.
Она кивком указала на львиноголовое изображение Апедемака на стене.
— Мне уже кажется, что живые менее опасны, чем этот, хоть он бестелесный.
— Недалеко отсюда, в Мусаварат эс-Суфра, в живописной долине, находятся еще два древних храма, один из которых — Апедемака, — сообщил Махмуд.
— От
— Да, но…
— По такой жаре у меня нет желания бродить среди руин, пусть даже очень древних!
— Мы достаточно увидели, можем отправляться поближе к цивилизации и кондиционерам, — поддержал жену Дмитрий.
— Как вам будет угодно, — кивнул Махмуд. — Направимся в Мероэ, там можем заночевать в палаточном кемпинге итальянцев.
— Заманчиво, но нам бы хотелось переночевать в гостинице, в номере с кондиционером, — категорическим тоном заявил Дмитрий.
— В пустыне ночью не жарко, наоборот, холодно. — Махмуд пожал плечами.
— Я устала, и у меня нет желания составлять компанию змеям и скорпионам, — явно нервничая, сказала Лера.
— Как пожелаете, мэм. Ночевать будете в гостинице Каримы, по пути посетите пирамиды Мероэ, к тому времени жара спадет. И завтра, если на то будет воля Аллаха, отправимся к морю.
— Так-то лучше, — согласилась Лера.
— Вечером мы навестим местного колдуна, чтобы провести ритуал очищения, как того пожелала мэм.
— У меня уже нет такого желания! — заявила Лера.
— Как вам будет угодно, мэм, — согласно кивнул Махмуд.
Вернувшись в джип, путешественники продолжили путь по пескам. Вскоре показалось селение жителей пустыни — десяток убогих строений среди низкорослых акаций; рядом паслось стадо тощих коз и несколько печальных ослов. Примитивные хижины, явно сделанные на скорую руку, с крышей и стенами из циновок растительного происхождения.
— Кочевники племени бишарин, — пояснил Махмуд. — Они строят временные жилища, переезжают с места на место, выращивают и пасут коз. Если желаете, можем остановиться, эти кочевники вполне миролюбивые и гостеприимные люди.
Только джип подъехал к ближайшей хижине, как автомобиль окружило многочисленное темнокожее семейство, в основном девушки и женщины, которые лукаво поглядывали на путников из-под длинных ресниц, блестя антрацитовыми глазами. Молоденькие девушки поражали восточной красотой лиц и гибкостью стройных тел. Глава семейства, Абид, и его сын, подросток лет четырнадцати, имели весьма гордый, преисполненный достоинства вид, на них были традиционные длинные белые одеяния-балахоны. Абид пригласил путешественников зайти внутрь своей хижины, и они были поражены аскетизмом ее убранства и царившим здесь беспорядком: были сваленные в кучу верблюжьи седла, циновки, котлы и прочая кухонная утварь, а также две старые железные кровати с соломенными тюфяками. Молодая женщина подала на подносе чашки с кофе. Необычный вкус напитка очень понравился Дмитрию, и он захотел узнать его секрет.
— Это особый кофе «джебена», в него добавляют имбирь и кардамон, — пояснил Махмуд.
— Не могу понять, этому мужчине лет тридцать пять, а у него больше десяти детей самого разного возраста, — недоумевал Дмитрий.
— Абид человек небедный, и у него две жены, — усмехнулся Махмуд. — Мусульманину шариат позволяет иметь четыре жены, и, если на то будет воля Аллаха, ему хватит средств на их содержание.
Недолгий разговор с кочевником велся через Махмуда, так как Абид не знал по-английски ни слова. Дмитрий и Лера поняли, что кочевая, очень тяжелая жизнь в пустыне вполне устраивает этих людей, так как они, в отличие от жителей муравейников-городов и крестьян, живущих на берегах Нила, абсолютно свободны. Как выразился Абид, «где много людей — там
Попрощавшись с гостеприимным семейством, путешественники двинулись дальше. Снова сплошные пески чередовались с твердой, каменистой почвой и редкой, почти условной растительностью.
Наконец джип выехал на трассу, и скорость его значительно возросла. Вскоре показался небольшой городок Шенди, окруженный со всех сторон выжженной солнцем пустыней. Самым оживленным местом тут, как и в других встреченных населенных пунктах, был «сук шаби». Это нечто среднее между импровизированным рынком, толкучкой и автобусной станцией, хотя собственно станции нет, просто останавливаются в этом месте лорри, автобусы, «бокасси», грузовые автомобили. Там можно поесть в харчевнях, купить овощи, фрукты, продаваемые как прямо с земли, так и в маленьких лавчонках. Небольшие одноэтажные домики, все одинаковые, неуютные, в светло-коричневом цвете пустыни, который разнообразили лишь двухцветные вывески на арабском. Приятное впечатление произвели расположенные рядом два красиво украшенных стройных бело-зеленых минарета. За Шенди асфальт сменился иссушенным мелким коричневатым гравием, испускающим при движении по нему облака пыли. С обеих сторон дороги простирался однообразный ландшафт скалисто-песочной пустыни с унылыми акациями, имеющими вид одиноких заблудившихся путников, лишившихся надежды на спасение.
Населенные пункты возникали неожиданно, как правило, они были вытянувшимися вдоль дороги. Везде одноэтажные глинобитные дома с глухими дворами, лишь иногда попадались кирпичные. Зато экзотика встречалась на каждом шагу: живописная одежда, словно из турецких сериалов о Средневековье; женщины в цветных однотонных одеяниях, с обмотанной хиджабом головой так, что оставались лишь щели для глаз; худощавые жилистые крестьяне, примитивными мотыгами обрабатывающие красную, сухую почву, на которой, по представлению иноземцев, вряд ли что-либо могло вырасти. Путешественники увидели допотопный поезд, называемый тут «сьюпер», на крышах вагонов которого вольготно устроились многочисленные «зайцы», и их было не меньше, чем находящихся внутри пассажиров. В каждом селении, городке имелся свой «сук шаби», они различались только размерами и разной степенью оживленности.
— Такое впечатление, что жизнь здесь неразрывно связана с этой дорогой — населенные пункты есть только вдоль нее. Кажется, достаточно с нее сойти и углубиться в пустыню, и там будет ожидать смерть, — размышляла вслух Лера. — Я ни за что не согласилась бы тут жить.
— В пустыне живут люди, мэм. Она для них не пустыня, а родная земля, менее страшная, чем города с их суетой и безжалостностью.
Но вот показалась зелень фруктовых садов, ухоженные зеленеющие поля, что свидетельствовало о близости Нила, и вскоре стал виден он сам — источник жизни в этом засушливом крае.
В месте, где в Нил впадает неширокая белесая речка Атбар с пологими берегами, джип подъехал к паромной переправе. Тут стояли в очереди запыленный грузовой автомобиль и десяток верблюдов с двумя погонщиками. Вскоре подплыл небольшой ржавый паром-баржа и переправил всех на другую сторону. Худой араб лет пятидесяти проявлял поистине акробатическое мастерство, управляя огромным рулевым колесом с помощью ног и при этом читая газету. Съехав с парома, путешественники продолжили путь, оставив за спиной обильную зелень берегов Нила. Впереди расстилалась безжизненная каменистая, «лунная» поверхность, чередовавшаяся с песчаными дюнами, без каких-либо признаков дороги. Лишь многочисленные автомобильные колеи свидетельствовали о том, что они не одиноки в желании отправиться вглубь негостеприимной и даже враждебной местности.