Темный свет
Шрифт:
«Я находилась всё на той же разбитой и горящей дороге в Бенде, что и в прошлом видении, однако в этот раз сюжет был намного ужаснее.
Теперь вдоль шоссе лежали не трупы невинных людей, а обугленные и расчлененные тела вампиров. Стефани без рук и с испачканным в крови лицом, Адам, разорванный пополам... Роберт, валявшийся у моих ног в луже собственной крови и с ножом в сердце…
Отовсюду слышались возбужденные
— Челси, ты даже не пытаешься делать вид, что слушаешь нас! — возмутился дядя, ударив кулаком по дубовому столу. Я несколько раз моргнула, сфокусировавшись на лице Билла. — Какое отношение к тебе, к вам обоим, имеет Роберт Скотт?! — рубанул он.
— Змея давненько хотела прибрать его к рукам, но тут приехала я и переманила его внимание на себя!
— Не смей употреблять слова «змея» вместо имени Кейтлин! — воскликнула Дженнифер. — Она порядочная и умная девочка.
«Ага, а еще нежная и ласковая! Ну, прямо белая и пушистая!»
— Откуда ты знаешь?! Я, например, видела ее в прошлую пятницу вечером в стельку пьяной и под кайфом. Что на это скажете?
От моей откровенности у Билла поползли глаза на лоб, а добродушка-тетя потеряна на время дар речи.
— Не надо клеветать на Кейтлин, Челси! Не надо врать! — разозлилась Дженнифер.
— Вот как?! Значит, получается, Змее вы готовы поверить, а родной племяннице — нет?! С ума сойти! — понимая, что дальше продолжать разговор бесполезно, развернулась, чтобы уйти.
— Стоять! — приказал Билл, но я уже поднималась по лестнице. — Ты должна немедленно извиниться перед ней!
— Я не буду унижаться перед этой стервой, которая ложиться под каждого встречного! У меня еще есть гордость! — здесь я остановилась и зло добавила: — А если я вам досаждаю, тогда напишите отказ от опекунства и сдайте меня в детдом! — крикнула я, убегая.
— Челси Джойс Уолкер! Пусть Бог покарает тебя за сквернословие! — услышала я последние слова Дженнифер перед тем, как запереться у себя в комнате.
***
Я злилась на Дженнифер и Билла, поэтому, демонстрируя свой бунтарский характер, не пошла ужинать. Тетя оставила поднос с грибной запеканкой с сыром и апельсиновым соком под дверью, но я не притронулась к еде.
Яркое багряное солнце клонилось к закату, солнечными зайчиками играя на лице. Звякнул мобильник — я дернулась, плеер улетел куда-то под кровать. В полусне нащупала надоевший телефон, и настроение сразу поднялось, когда на экране высветился знакомый номер. Звонила бабушка.
— Бабушка! — я натянула улыбку, чтобы голос звучал веселее.
— Ох, девочка моя! Как ты там? — сонно сказала Роза.
Я посмотрела на электронные часы — 18:30.
—
— Да, доченька. В Лондоне половина третьего ночи. Мне приснился сон, что ты несчастна там. Что-нибудь случилось?
Странная штука — мы с бабулей понимали друг друга без слов, как будто между нами существовала некая родственная связь. Может быть, всё потому, что она заменила мне отца и мать. Уже с детства я тянулась к ней. Бабушка всегда остается для меня солнышком в неясную погоду — если мне трудно, я вспоминаю о ней, и тотчас душа расцветает от теплых чувств, наполняющих грудь лишь от одного воспоминания об уютном домике в Лондоне и улыбчивой старушке.
— Долго рассказывать. — Мне не хотелось огорчать ее. — Как у вас дела? Как Пэйдж?
— Слышу, девочка, не всё сладко, ну да ладно, не хочешь — не говори, как-нибудь потом. — Роза зевнула. — У нас всё в порядке. Я уже почти встала на ноги. Пэйдж бегает, ворчит, учится. Ну, ты знаешь — вся в мать! — гордо заявила бабушка.
— А Тикси? — с надеждой спросила я.
— Прости, дочка, Тикси не вернулся, — сообщила Роза и быстро добавила: — Но мы продолжаем его поиски. Он обязательно вернется, вот увидишь!
Мне стало жутко плохо, словно меня известили о смерти песика.
В детстве у меня был хомячок. Как-то раз заболел и спустя два дня умер. Мы с ребятами из соседних домов устроили для него настоящие похороны. Я была в черном одеянии, а знакомый мальчишка читал молитву по книге, которую дал ему отец, два других игрушечными лопатками закапывали пробочку из-под туфель, в которой находился трупик питомца. Пэйдж находилась рядом, держа меня за руку, и плакала. Только я не ревела, а безвольно смотрела, как землей засыпают часть моего сердца.
После этого случая я боялась заводить домашних животных. Но когда принесла домой худого и голодного щенка, спросив у бабушки разрешения оставить его, она расцвела в улыбке, обняла меня и поцеловала. Как сказала потом, она беспокоилась, что я замкнусь в себе.
— Бабушка, я очень скучаю по вам, — совершенно честно призналась я.
Как же хочется убежать в уголок мира, где нет печали и проблем!
— Знаю, моя дорогая, знаю. Надо закрыть на всё глаза и попытаться побороть проблемы. — Роза дала хороший совет, но он не внушал надежды.
— Ох, бабуль, не знаю, не знаю, — прошептала я, давясь подступающими слезами.
— Милая, может, мне стоит погостить у тебя недельку-другую? Остановлюсь в гостинице. Погуляем, пробежимся по магазинам, расскажешь, что тебя тревожит.
Я усмехнулась над ее «пробежимся по магазинам». С ее-то ногами!
— Нет, нет, не надо! Ты обязана соблюдать указания врача, а я тут как-нибудь сама разберусь.
— Ну ладно, Челси, раз ты так хочешь. Но учти — если что, я первым самолетом прилечу к тебе! — Роза зевнула.