Темный. Плохой. Дикий
Шрифт:
Я коснулась его лица, проведя большим пальцем по темным бровям.
— Ты не один, Кал, больше нет.
— Тогда скажи это, — рявкнул он. — Если ты действительно имеешь это в виду, скажи. Только не ври, Софи, если для тебя это не реально, то не притворяйся.
Слова давались легко, чертовски легко.
— Я люблю тебя, Кал. Это достаточно реально для тебя? Это то, что тебе нужно было услышать?
Он зарылся лицом в мои волосы, обнимая крепче, чем я когда-либо чувствовала.
Я была достаточно счастлива, чтобы не обращать внимания на страх в животе, достаточно счастлива,
Я стала еще счастливее, когда мы услышали грохот мусорного ведра на кухне, и ночь вернулась в нормальное русло.
Глава 13
Каллум
— Пора, парень. — Рэйвен улыбалась, но мне пришлось стараться, чтобы улыбнуться в ответ.
Я работал весь день, пытаясь подготовить картины для дилера. Ничто из того, что я делал, не выглядело правильным. Они все были дерьмом.
— Не готово.
— Они готовы, — сказала она. — Поверь мне, малыш.
— Они ему, блядь, не понравятся, — огрызнулся я. — Они полное гребаное дерьмо.
Она оттолкнула мои руки от красок, будто я был маленьким ребенком в детском саду. Но я не возражал против нее, не возражал против всего, что она, черт возьми, делала.
— Нервничать нормально. Лучшие художники всегда такие.
Она начала приводить в порядок мои холсты, выстраивая их для транспортировки. Я сдался, позволив ей взять то, что хотела. Теперь уже слишком поздно нервничать.
— Софи не будет?
— Весь день на совещаниях.
— Нет покоя грешникам, да? — Я вздрогнул, когда она открыла последний холст, сердце колотилось, как чертов товарняк. — О, малыш.
Ее глаза были широко распахнуты и блестели, как на картине.
— Нарисовал для тебя. Для твоей девушки, — проворчал я.
Это была моя самая любимая картина с Рэйвен. Она выглядела точно так же, как тогда, когда я встретил ее — глаза такие блестящие, а кожа такая живая. Я нарисовал ее с черной сигаретой, намеком на улыбку, когда она выдыхала дым в ночное небо. Я не ожидал, что она обнимет меня за шею, что ее теплые губы коснутся моей щеки. Она ощущалась хорошо рядом со мной, с ее странными волосами, странной одеждой и странным запахом. Не такая цепкая, как Вик, просто милая.
— Мне нравится, — выдохнула она. — Я действительно люблю ее, парень. Спасибо.
Я пожал плечами, когда она отпустила меня.
— Ничего особенного.
— Как скажешь, малыш. — Такси остановилось прямо перед гаражом. — Это за мной, прямо в штаб-квартиру дилера. Уверен, что не хочешь поехать?
Я покачал головой.
— Не-а, доверяю тебе.
— А теперь не ленись мне тут. Нам понадобятся новые экспонаты для выставки.
Стук сердца перешел на новую передачу.
— Какой выставки?
Она улыбнулась так чертовски ярко.
— Самая большая гребаная выставка в Лондоне, которая пройдет еще до Рождества, малыш. В галерее экспозиция рядом с большими мальчиками, лучшими на рынке. Современное искусство, урбанистическое тоже и немного модерна. Ты будешь там, Кал, помяни мое слово. Джек кирпичами
— Не шути, — сказал я. — Это совсем не смешно.
Ее красные губы скривились в злобной усмешке.
— Я никогда, блядь, не шучу насчет искусства, парень, и никогда, блядь, не шучу с тобой.
— Прости. — Я запустил руки в волосы, расхаживая. — Просто не знаю, что и думать.
— В это сложно сразу поверить.
— Ага. Много всего на уме.
Я ждал несколько недель, но все равно было тяжело, когда вопрос поднялся.
— Ты ведь рассказал Софи, не так ли? О Стоуни? — Я не ответил, просто уставился себе под ноги, чтобы не видеть ее лица. — Черт побери, парень. Я сказала тебе, что буду держать рот на замке, но ты должен, черт возьми, рассказать ей. Она может помочь, для нее это не деньги, Кал, не с такими родителями, как у нее.
— Мне не нужны ее деньги.
— Ага, ну, а мы не хотим твоей чертовой смерти. Она слетит с катушек, когда узнает, что ты ей ничего не сказал, а я буду следующей на очереди.
— Я разберусь с этим.
— Тебе лучше сделать это, малыш, или я, блядь, расскажу ей сама.
Я догадался, что она и на этот счет не шутила.
***
Софи
Я все утро была на дерьмовых совещаниях, мне не терпелось уйти и убедиться, что великая коллекция произведений искусства уехала без происшествий. Последние несколько дней Кал был погружен в мрачные размышления, нервы были на пределе. Он, конечно, не сказал бы этого, просто пожал бы плечами, как ни в чем не бывало.
Мой телефон запищал, когда я вышла из метро, и я пошарила в сумке в поисках трубки, ожидая гневного сообщения от Бекс. Реальность оказалась еще хуже. Гораздо, блядь, хуже.
Моя сестра была записана в телефоне полным именем. Александра Джульетта Эллисон Хардинг. Какого хрена ей надо?
Сообщение было предельно ясным.
Четыре пропущенных воскресенья и письмо с жалобой на тебя. Так, так. Папа сходит с ума. Будь дома в семь, я приеду.
Я тут же ответила.
Письмо с жалобой?! Не очень удобно сегодня. Занята, извини.
У нас будет стейк — любимое блюдо Каллума. Стейк и секс, и возможно еще больше секса на гарнир. Мой телефон снова запищал, прежде чем я успела его выключить.
Не обсуждается. Назовем это официальным визитом арендодателя. Лучше я, чем папа, поверь мне.
Кровь застыла в жилах. Реальность оказалась так близко, что я остановилась там, где стояла, голова шла кругом. Я представила свою квартиру: диван со следами от собачьих когтей, рваные подушки, изодранные дверные панели. Собачьи миски, повсюду шерсть, жалкие пожитки Каллума на комоде. Блядь. Блядское дерьмо.