Темный. Плохой. Дикий
Шрифт:
Я заковыляла следом. Мое перемещение было медленным и неуклюжим, дыхание громко отдавалось в ушах, когда я пыталась идти за ним.
Собачий вой указал мне их местонахождение. Он раздался всего один раз, слева от меня, у мусорного бака.
— Каллум? — прохрипела я. — Ты здесь?
Когда я ступила на мусорную площадку, тускло загорелся свет охранной сигнализации. Это была вонючая дыра, черные мусорные баки были расставлены вдоль стен. Пара мусорных контейнеров на колесах опрокинулась на бок, и отходы рассыпались по асфальту.
— Каллум?
— Ты,
— Я не сдамся, — сказала я. — Я слишком сильно любя люблю.
— Ты хотела сказать, что любишь мой гребаный член.
— Я люблю тебя больше, чем твой член, Каллум.
Он кружил вокруг меня, как одинокий волк, охотящийся на оленя, его глаза были тяжелыми и задумчивыми.
— Я дикарь, — сказал он. — Это то, чего ты от меня хочешь.
— Нет.
— Ты не знаешь, где я был, что я видел. Не знаешь, что я творил, Софи. Что я должен был делать, чтобы выжить.
— Прекрати, — рявкнула я. — Пожалуйста, Каллум. Пожалуйста, давай просто пойдем домой. — Я протянула ему руку, но он не взял ее.
— Ты мокрая для меня? Держу пари, что да. Тебе нравится, когда чертовски опасно.
— Мне нравится это дома, — сказала я. — Пойдем.
— Хочешь поиграть жестко, да?
— Я хочу, чтобы ты вернулся домой!
— Домой? Вот мой дом, среди дерьма, мочи и мусора. Вот где мое место, Софи. Хочешь посмотреть, кто я?
— Я знаю, кто ты! — прошипела я. — И я знаю, что причинила тебе боль, я знаю это. Я не хотела!
Он стянул через голову толстовку. Его грудь была чертовски красива в этом свете. Темнота играла с его татуировками, отбрасывая оранжевые тени на его груди. У меня перехватило дыхание. Он был так чертовски красив. Его пресс пульсировал, когда он двигался, V-образные мышцы бедер уходили под низко сидящие джинсы.
— Беги, — прорычал он.
— Нет.
— Так будет лучше.
— Никогда.
— Я сделаю тебе больно. Разорву на части. Возьму то, что хочу.
Я кинула сумку, сбросила куртку и осталась в одной тонкой блузке и короткой юбке.
— Я твоя.
— Ты не моя. Никогда не была.
— Я докажу это, — прохрипела я. — Делай что хочешь, ты никогда не заставишь меня уйти.
— Это чертово обещание, да? — вскипел он. — Хочешь загладить свою вину передо мной сейчас? Слишком поздно, черт возьми.
— Сделай это, Каллум. Сделай меня своей.
— ЗАТКНИСЬ! — прогремел он.
Кейси снова заскулила из тени, и он прошипел ей, чтобы она замолчала. Я возилась липкими пальцами с пуговицами на блузке.
— Ты хочешь этого?
Он на мгновение остановился, взгляд темных глаз блуждал по моей коже.
— Не надо.
Я выскользнула из блузки, позволив ей упасть на землю.
— Что я должна сделать, Каллум? Скажи мне?
— Отвалить, — сказал он. — Для твоего же блага.
— Нет. —
Я попятилась, когда он ринулся ко мне, но только на мгновение. Он грубо схватил меня за шею, накрутил волосы на кулак и заставил опуститься на четвереньки. Потом потащил меня, и мне пришлось скользить коленями по земле.
— Вот кто я, — выплюнул он. — Вот откуда я родом.
Он толкнул меня лицом в кучу мусорных мешков, тыкая носом в вонь, и отпустил только тогда, когда меня стошнило. Затем его внимание переключилось на груды мусора. Он разрывал мешки, как сумасшедший, вываливая на асфальт поток грязи и дерьма. Я слышала треск разбитого стекла, звон жестяных банок, и зловонье вокруг меня едкой взвесью наполняло мои ноздри.
Каллум опустился на колени рядом со мной. Он был груб, когда руками задирал мою юбку, и еще грубее, когда рвал тонкие кружева моих трусиков. Потом скомкал их и сунул мне в рот, проталкивая глубже, чтобы я не могла их выплюнуть. Я давилась тканью, ощущая мой собственный вкус на языке.
— Молчи, твою мать.
Слизь на земле холодила мои колени. Я застонала в кляп, когда мерзкое месиво достигло моих рук.
— Нюхай. Это запах гребаного выживания. — Он глубоко вдохнул, наслаждаясь зловонием. — Тебе никогда не приходилось рыться в чужих объедках в поисках ужина, не так ли? Не имеешь ни малейшего понятия. Но не стоит придираться, когда в твоем животе урчит от невыносимого голода. — Он шлепнул ладонью по грязи, а потом погладил меня по лицу, и эта мерзость стекала по моей щеке. — Ты можешь стать королевой моего мира, если хочешь. Королевой чертовых улиц. Лучше быть моей Королевой Грязи, чем быть папиной маленькой принцессой, тебе не кажется?
Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь отгородиться от вони.
— Давай разрисуем тебя хорошенько, ты будешь моим новым произведением искусства. Живым искусством. — Каллум задрал мой лифчик так, что мои сиськи свободно повисли, затем обмазал их грязью, растирая ее вокруг моих сосков. — Блядь, да, грязная сучка. Больно быть униженной, не так ли? Больно быть гребаным ничтожеством.
Он порылся в каких-то коробках рядом с собой, вытряхивая мусор, пока не нашел что-то по своему вкусу. Я не смела смотреть.
— Тебе это понравится, Софи, тебе это чертовски пойдет.
Я закричала в кляп, когда он вылил мне на голову жидкость из бутылки. Молоко. Это было молоко. Я подавляла рвоту, пока оно капало с моих волос, скисшее, стухшее, чертовски отвратительное.
Его смех был горьким.
— Беги домой, в свой прекрасный мир, оставь нас здесь, где нам и место, богатенькая девочка.
Слезы навернулись на глаза, когда я встретилась с ним взглядом, но я все еще не двигалась. Я не убегала от него.