Тёмный
Шрифт:
6 глава
Недоброе утро
Солнце вставало нехотя. Лениво открывало глаза и пыталось отвести взгляд с серого пыльного города.
Красноярцы вообще-то любят свой город. Красивая набережная, яркий и ухоженный центр. А по разнообразию фонтанов можно смело устраивать конкурс с культурной столицей – Красноярск в этом плане Петербургу не уступает. Жители уже давно привыкли к изысканным и изощренным композициям. Есть и современные изваяния не хуже питерских львов и Чижиков-Пыжиков. Красноярцы усиленно трут нос и руки памятнику в честь местного художника Поздеева, на счастье как-никак. А он, закованный в бронзе, смотрит
Но Солнце-то видит с высоты – не все в этот день дождутся пробуждения. Последней колыбелью окажется для кого-то уютный город.
Утренние лучи едва коснулись синих крыш, те сверкнули лазурным глянцем, но тут же снова вошли в тень. Элитное местечко – микрорайон из монолитных десятиэтажек с просторными квартирами. Как только первые дома здесь начали сдаваться, то люди обеспеченные, не совсем, конечно, сливки красноярского общества, но очень в эти сливки стремящиеся, спешили урвать себе кусочек. Это один из первых благоустроенных по-европейски спальных райончиков, расположенных на левом берегу Енисея. На фоне серых панельных скворечников рыжие, под кирпич, дома с яркими синими крышами сразу бросались в глаза. Их интересно было разглядывать. Они казались такими необычными, почти эксклюзивными, как штучный товар ручной работы. Ну и конечно, жить в «синих крышах» считалось престижным. Это было предметом гордости, показателем статуса. А обычные смертные умирали от любопытства, стремясь заглянуть внутрь этого обособленного мирка. Вскоре район разросся, а первые этажи домов обжились различными магазинчиками, кофейнями, турагентствами и новомодными фитнес-залами.
Но в это утро солнце не больно-то желало любоваться синими шапками домов. Бросив на них мимолетный взгляд, оно тут же скрылось за тучами, отвернулось, будто поморщилось.
А тем временем под этими самыми крышами…
– Здорово! Ну и утречко, так сказать, сегодня, – приветствовал у подъезда своего коллегу мужчина. Голову он прятал в плечи и бесцветными губами жадно затягивал в себя последние остатки сигареты, догоревшей почти до фильтра.
– Че в такую рань-то? – недовольно пробурчал второй, протягивая руку.
– Ща поднимемся, сам посмотришь.
И они вошли внутрь. На лестничной площадке стояли перепуганные жильцы – супружеская пара, туда-сюда ходили люди в форме. Дверь в одну из квартир распахнута настежь. Звуки шагов, чье-то бормотание создавали ощущение пустой возни.
– Кто вызвал? – спросил второй, не успев переступить порог квартиры.
– Соседи, – хмуро ответил первый, идя следом.
– Эти? – уточнил второй, кивком указывая в сторону жмущихся друг к другу мужчины и женщины.
На вид они были уже немолоды. Женщина куталась в махровый в цветочек халат, что-то бормотала. Рывками хваталась за голову, пыталась поправить
– Угу, – пробурчал первый, и оба оперативника скрылись за дверным проемом.
Квартира, по всей видимости, принадлежала человеку весьма обеспеченному. Ремонт недешевый – один паркет чего стоит! Дизайн на заказ: волнистый потолок, барельеф на стене. Невольные гости не шибко разбирались в этих вопросах, но перевидали на своем веку немало жилищ. Так что на глаз могли точно определить уровень вложенного в стены благосостояния.
– Ну где? Куда идти-то? Заблудиться можно в этих хоромах, итить твою ж… – ворчал второй. Лицо у него было, как принято говорить, помятым. От недосыпа. Синяки под глазами, серость кожи да изрядная худоба словно вторили его раздраженным словам, придавая всему образу вид мрачный и готический.
– В спальню, – сухо ответил первый. Ростом он был пониже да в плечах пошире, коренастее своего коллеги. Лицо выражало железное спокойствие. Такого хоть среди ночи подними – надо, так надо. Ни скулежа, ни жалости к себе от него не услышишь – рабочая машина без сменных батареек.
– Та-а-ак! Кто сегодня дежурный? А-а-а, все равно. Арбузова надо вызывать, – прохрипел длинный, как только зашел в просторную комнату.
– Думаешь?
– Хм, – ухмыльнулся тот, – на такое только его. Тут еж мое… Сам пусть разбирается.
Коренастый только молча кивнул, отошел в сторону и стал набирать чей-то номер на мобильнике.
Длинный же продолжал осматривать помещение. В комнате стоял полумрак. Сквозь толстые шторы, водопадом струящиеся от тяжеловесных карнизов до самого пола, едва просачивался свет. Но внимание опера приковала широкая кровать, на которой искромсанная плоть куском мяса утопала в кровавой луже. Вывернутый наизнанку глаз, мягкие сгустки мозга, разбросанные на подушке. Белеющий сквозь разорванный рот оскал. И рядом со всем этим месивом в той же промокшей насквозь и хлюпающей постели сидела, поджав к груди и крепко обхватив руками коленки, молодая девушка. Все лицо, руки, ноги перепачканы кровью. Цвет волос не разберешь – склеенные в сосульки, они сливались с остальной гаммой. Можно предположить, что блондинка, судя по редким выбившимся пучкам, поймавшим не так много брызг.
Длинный в задумчивости глядел на девушку. Он и сам не мог понять, чему больше удивлялся. Что она осталась жива? Почему ее не прирезали так же, как этого бедолагу? А может, это она его? Тогда чего не сбежала? Или странный отсутствующий взгляд? Глаза, такие удивительные, кристально голубые, но ничего не выражающие, смотрят в точку. Пугает побольше рядом лежащего фарша, ей-богу.
Кто-то из группы не выдержал, подошел и накинул на девушку попавшийся под руку плед: «Голая ж совсем, ну деваха…»
– А эту допрашивали уже? – спросил Арбузов, уткнувшись в свои бумаги и черкая что-то карандашом на полях.
Он прибыл через полчаса после звонка. Наспех накинутая куртка, трикотажная шапка набекрень и оголенная шея – свидетели утренней спешки. Арбузова не так часто дергают по вызовам. Если пришлось сорваться, значит, дело серьезное. А увиденная картина это подтвердила, только не порадовала. Ой как не порадовала.
– Да не говорит ничего, – пожимая плечами, ответил коренастый, – вообще ни на что не реагирует.