Тёмный
Шрифт:
– Эх, я и сам грешен, – сказал Кравцов.
Трясущиеся руки, нездоровая зелено-желтая бледность допрашиваемого – все, как в описи к бандероли, запротоколировал опытный взгляд бывалого опера.
– Так что случилось? – спросил Герман.
– Ну хорошо. Давайте к делу, – спокойно ответил Кравцов и полез за какими-то записями в черную папку, – так, значит, вы проживаете в квартире Папа… кхм… Папандреудиса Константина Харлампиевича?
– Да.
– И как давно?
– Да, наверно, второй
– Арендуете?
– Нет. Константин – родной дядя жены. Он просто помогает нам. Вот и в квартире своей разрешил пожить, пока мы на ноги не встанем…
– А чем он занимался, знаете?
– Да вроде у него бизнес какой-то был. Я в подробности не вникал. Мне не очень-то интересно. – Герман немного помялся, и, словно извиняясь, добавил: – Я совсем в этих делах ничего не смыслю.
– Ну понятно. А общие дела какие-нибудь были у вас?
– Да нет. Погодите, а почему вы спрашиваете?
– Сегодня ночью поступил срочный вызов. В квартире по адресу… так, где это? Ладно, потом найду. В общем, был обнаружен труп, скорее всего, хозяина квартиры. Но это только предварительно, еще экспертам предстоит поработать.
– Труп? – изумился Герман.
Он ожидал чего угодно. Мог поверить даже в то, что Константин вел какие-то нечистые делишки, но чтобы труп…
– Да… В квартире также была женщина, по документам – Темная Марина Владимировна.
Германа словно обдало свинцовым душем, намертво пригвоздив к стулу. Он не мог пошевелиться. Марина, его Марина…
– Тоже труп? – едва слышно спросил он.
– Нет-нет. Живая. Ее определили в диспансер, с вами свяжутся. Кстати, когда вы ее видели последний раз?
– Да дня три-четыре назад. Понимаете, мы поссорились слегка, и она ушла…
Герман немного ожил. От души отлегло – его Марина жива!
– Поссорились? – задумчиво произнес опер. – Причина?
Смутившись, Герман пожал плечами, замялся и пробурчал еле слышно:
– Да так… мелочи.
Кравцов уставил на собеседника невыспавшиеся глаза и строго спросил:
– Мелочи? Из-за каких таких мелочей можно уйти на три-четыре дня?
Герман втянул голову в плечи. Он и вовсе бы свернулся в клубок, сложился, залез в свою импровизированную раковину и запечатался там – подальше от всего мира.
– Это личное, только наше с ней дело, – пробубнил он.
Не мог Герман вот так – совсем незнакомому, первому встречному – выложить то, что касается только их с Мариной. Словно от чужого грубого взора, праздного любопытства рассыплется, растрескается и разлетится по ветру так долго выстраиваемый для двоих хрустальный замок.
– Подождите, я ничего не понимаю, а кто тогда вызвал вас? И что вообще произошло? Отчего он умер? – словно опомнившись, выпалил Герман.
– Это мы и пытаемся выяснить, – спокойно
– Я? – растерянно переспросил Герман. – Дома. Работал.
– А кто может подтвердить?
– Никто, наверно. Я один был. – И, чуть, подумав, добавил: – Можно у консьержки спросить. Она всех знает.
– Это мы обязательно сделаем, – кивнул мужчина. – А какие отношения были у вашей жены с убитым?
– Да нормальные. Теплые. Он помогал нам часто.
– Как помогал?
– Да по мелочам и… вот в квартире разрешил пожить. Да что случилось-то? Что с Мариной? Она ранена?
Сердце бешено заколотилось. Герман судорожно пытался разгадать – что же произошло?
Гость молча смотрел на Германа и не торопился отвечать на посыпавшиеся вопросы.
– Ваша жена не ранена, она в больнице. Больше я ничего не знаю. Думаю, с вами скоро свяжутся.
После непродолжительной паузы Кравцов продолжил:
– Так из-за чего, говорите, ссора у вас произошла?
– Да потому что она… – Герман хотел было выпалить наболевшую обиду, но тут же осекся и замолчал.
– Ну-ну, продолжайте. Что она?
– Да какая разница? – Герман вдруг вспылил. – Какое это имеет отношение к случившемуся?
– Позвольте это нам решать. К тому же, если это не имеет никакого отношения, тем более нечего скрывать.
– Скрывать? – переспросил Герман.
Мужчина смотрел ему в глаза и ждал. А Герман подумал, что, должно быть, выглядит сейчас неимоверно странно, увиливая от вопросов. Не хотелось бы, чего доброго, чтобы еще его заподозрили бог весть в чем.
– Да ничего я не скрываю, – начал оправдываться Герман, – просто ссора и ссора. Кому она может быть интересна?
Но, ощутив на себе пристальный взгляд оперативника, он все-таки продолжил:
– Марина не сказала мне, что брала дни без содержания.
Мужчина покачал головой и что-то начеркал на бумаге.
– Когда брала?
– Да вот на днях.
– А вы как узнали?
– Совершенно случайно – зашел к ней на работу, мне и сказали.
– Угу, – хмыкнул мужчина и в задумчивости потер подбородок.
Последовавшая череда вопросов совсем сбила Германа с толку. Гость интересовался всем: и где Марина работала, и как они познакомились, и что сказала в тот вечер, и какими-то мелочами вплоть до того, правша она или левша.
– И у кого она жила эти дни? – наконец спросил оперативник.
– Не знаю, – пожал плечами Герман.
– Вы не пытались ее отыскать?
Герман чувствовал себя глупо, словно он не преподаватель серьезного учебного заведения, а неопытный мальчишка, которого сейчас будут отчитывать за какую-то шалость.