Tempus
Шрифт:
– Ладно, увидимся в церкви, – тут же бросила Лиззи, низко опустила голову, вжимая ее в плечи и, даже не взглянув в сторону Страута, быстро поспешила прочь. Прислуга добиралась до церкви самостоятельно, но Лиззи всегда занимала Мэтью место в дальнем конце вне зависимости от того, придет он или нет.
– До встречи, – помахал ей вслед парень, пожав плечами. Он был не слишком восприимчив к чужим эмоциям, но ощутил, что, кажется, между Лиззи и Страутом что-то произошло, потому что атмосфера стала какой-то неловкой. А Лиззи, обычно демонстрирующая холод в отношении мужчины, сейчас сбежала, только его заметив. – Вы что, за завтраком хлеб не поделили? – пошутил он.
– Не твое дело, – процедил тот, вручая ему поводья. – Я ушел.
Мэтью решил, что это и правда не его дело, и стал запрягать Искорку в фаэтон. Страут постарался на славу – шкура кобылы блестела, начищенная, сбруя отливала серебром.
– Ну-ну, девочка, надеюсь, хоть ты выспалась, – широко зевнул парень, гладя лошадь по морде. Та взглянула на него с укором, – беру свои слова назад, только мы с тобой в этом доме трудоголики.
Искорка раздула ноздри и фыркнула, оставшись равнодушной к его словам.
Он вскочил на колки и хлестнул поводьями, выезжая с заднего двора. Небольшой особняк мистера Зонко имел задний двор с проездом, где размещалась крохотная конюшня, маленькая сторожка конюха и кучера, пара деревьев да чахлая клумба. Сам трехэтажный дом был построен из кирпича, и фасад его выкрашен в коричнево-желтый цвет без каких-либо украшений. Он был довольно узким, плотно примыкая к соседним зданиям, и в целом не обладал ни изяществом, ни богатством убранства. Мимо такого дома вы бы прошли не задумываясь. Однако наличие заднего двора и подъезда для лошади добавляло ему немалую ценность среди остальных домов на улице. Впрочем, это не мешало Мэтью часто биться головой о потолок арки, поэтому сейчас он благоразумно пригнулся.
Из дверей главного входа вышел готовый к выходу мистер Зонко. Мэтью поприветствовал его легким поклоном, спрыгивая, чтобы открыть дверь фаэтона. Про себя он со злорадством отметил, что тот выглядит не менее помятым, чем кучер – похмелье было налицо. Он выглядел уставшим, под глазами залегли синяки, из-за чего его длинное лицо казалось еще вытянутее.
– Я уже заждался тебя, – хмуро проговорил мистер Зонко, устраивая на коленях свой цилиндр (другой, не вчерашний, тот, кажется, приказал долго жить), чтобы он не слетал в дороге с головы (подобные конфузы с ездой Мэтью уже случались, так что теперь он заблаговременно снимал головной убор и клал на колени).
– Искорка упрямилась, – тут же отозвался кучер, без зазрения совести свалив всю вину на кобылку. Та, словно почувствовав, повернула голову и с упреком посмотрела на него левым глазом.
– Теперь мы опаздываем, – еще более хмуро произнес мистер Зонко. Опаздывать он не любил, но еще больше он не любил, когда ему непременно нужно было быть вовремя, как, например, к службе в церкви.
– О, это не беда, сэр, – сказал кучер, улыбаясь во все тридцать два. Лицо Зонко как будто потеряло еще пару оттенков, сделавшись совершенно серым. Конечно, не проблема, для Мэтью ничто не являлось проблемой в плане опозданий, потому что… – Только держитесь крепче! – он хлестнул поводьями, и коляска сорвалась с места.
***
– Ну вот, я же говорил, что успеем, – произнес довольно Мэтью, тормозя. Белый, как полотно, мистер Зонко наконец отцепился от двери коляски, за которую крепко держался всю дорогу. – Вам, право, надо поставить поручни такие, знаете? Ах точно, вы не поймете. Тогда я, пожалуй, установлю их для вас. Будет как в автобусе, только с комфортом, – болтал парень, помогая хозяину вылезти из коляски.
Тот бессознательно кивнул, совсем не прислушиваясь к его словам – его главнейшей миссией было удержать завтрак в себе. Они только что промчались милю по переулкам меньше чем за пять минут. Кучер фамильярно похлопал его по руке и слегка подтолкнул, придавая верное направление. Мистер Зонко, еле шевеля ногами, побрел ко входу в церковь, прижимая цилиндр к груди. На голове у него было нечто, похожее на воронье гнездо. Вот именно поэтому Зонко ненавидел, когда он куда-то опаздывал. Разрываясь между нелюбовью опаздывать и нежеланием погибнуть молодым, врезавшись в дом на фаэтоне, мужчина до сих пор не мог сделать уверенный выбор и каждый раз жалел об этом.
Оставив фаэтон среди других колясок, он снял свою шляпу и зашел в церковь. Это была красивая церковь с высокой колокольней, откуда звон колоколов разносился далеко за Темзу, недалеко от берега которой она стояла 9 . Кажется, у прихода были какие-то датские корни, но северный дух без следа растворился в лондонском тумане. Внутреннее убранство в черно-белых тонах нравилось молодому человеку, да и строгая красота, так присущая англиканским церквям, ему была по душе. Намного сдержаннее вычурного золота и росписи стен в русских храмах.
9
Если вам интересно, вы можете взглянуть на нее – это Церковь Святого Климента Датского.
Поскольку он мчал во весь опор, они прибыли раньше срока, и прихожане еще не собрались. Мэтью занял свое местечко позади, глядя, как впереди усаживаются чопорные дамы. Среди прихожан этой церкви были в основном либеральные виги (о том, кто они такие, Мэтью знал только из рассуждений мистера Зонко, который обожал желтый и ужасно не переваривал тори), может быть, поэтому Зонко старался не пропускать службы – после служб он часто задерживался обменяться парой слов с другими мужчинами (один из них, по слухам, знал самого Уильяма Гладстона и частенько хвастался этим в беседах, чем изрядно раздражал всех говоривших с ним).
Словом, по впечатлению Мэтью, церковь для Зонко была не местом прославления Бога, а эдакая еженедельная встреча анонимных и не очень скамеечных политиков, с удовольствием почтенных дам перемывавших косточки проклятым тори.
Мэтью заскучал. Он смотрел по сторонам, глазея на молоденьких барышень в платьях с узкой талией и их многоуважаемых мамаш или гувернанток, когда взгляд его неожиданно наткнулся на женщину, сидевшую в первом ряду. Она привлекла его взгляд, потому что среди цветастых выходных нарядов и всевозможных шляпок она единственная была одета в черное с ног до головы, а верхняя половина ее лица, когда она неожиданно повернулась, словно почувствовав его взгляд, была скрыта короткой вуалью. Когда она повернулась, Мэтью готов был поклясться, что посмотрела она именно на него, и от этого неоднозначного взгляда он примерз к месту. Что-то в этой женщине инстинктивно испугало его, он дернулся, но не отвел взгляд, совершенно бесцеремонным образом уставившись в ее лицо. Скрытый вуалью взгляд словно исследовал все его лицо, а затем губы, видневшиеся из-под черного кружева, расплылись в холодной усмешке. Мэтью почти услышал, как она тихо хмыкнула, хотя, разумеется, на таком расстоянии это было невозможно.
Она отвернулась, но кучер продолжал ее рассматривать, буквально прожигая ей спину взглядом, когда его неожиданно толкнула в бок Лиззи, усевшаяся рядом с ним. Она немного запыхалась от быстрой ходьбы, и все внимание Мэтью тут же переключилось на нее.
– Долго вы, – сказал он, глядя, как Лиззи поправляет узел под подбородком от своей шляпки. – Красивая шляпка, – сказал он, видимо, она почему-то надела ее после того, как они попрощались. – Новая? – его взгляд невольно вернулся к женщине.