Тень амёбы
Шрифт:
Дальше у цивилизации лишь два пути: или к звездам (с превращением в еще один вид джамблей), или под грунт (на радость будущим инопланетным археологам). Теория не сообщает ничего о процедуре выбора. Имеет ли это отношение к свободной воле (хотя философы спорят, есть ли она вообще) или это ближе к гаданию на монетке.
Сказав это, Аслауг добавила: тут возможен вопрос: откуда такая фатальность выбора? Почему невозможен сценарий вроде «Вечности» Азимова или «Устойчивого развития» Римского клуба? Известны племена с укладом жизни неизменным более ста тысяч лет. Только этот уклад всегда первобытный, не разделяющий племя на антагонистические коалиции-классы. А когда устоялась классовая система — период существования любой региональной цивилизации
…Свою последнюю фразу о фактах Аслауг (после паузы) дополнила научно-этической оговоркой «…я полагаю», и вернулась к вдумчивой дегустации своего коктейля. Стало понятно, что изложение стартовых тезисов закончено, и Кристина поинтересовалась:
— Что такое поворот к джамблям? В смысле: что кроме принятия даров Каимитиро?
— Ничего, — ответила Аслауг, — принятие даров Каимитиро как раз стало безусловным и неотменяемым поворотом к джамблям.
— Дары Каимитиро! — Кристина тряхнула головой, — Неужели пара-тройка прикладных эффектов квантовой физхимии, попав в свободный доступ, могли менее чем за 10 лет перевернуть мир?
— Мир перевернут не дарами, а принятием даров, — сказал консультант по ЯД.
— Вероятно, — добавил генерал, — сами дары много лет лежали в академических архивах, поскольку были объявлены нежелательными, а Каимитиро стал отличным поводом или точнее легендой для открытия этого ящика Пандоры.
— Для запуска процедуры, — поправила Аслауг.
— Процедуры превращения человечества в новый вид джамблей? — спросила Кристина.
— В первом приближении, да.
Кристина снова тряхнула головой.
— Как-то туманно. Абстрактно. Неосязаемо. Что это значит практически?
— Практически, — сказал Юлиан, — самый осязаемый пример это 3-я космическая эра. Ее отличие от 1-й и 2-й лучше знает Вальтер. Или я ошибаюсь?
— В этом ты не ошибаешься, — откликнулся генерал.
— О! — Кристина удивленно посмотрела на бывшего мужа, — Ты не рассказывал!
— Да, я не рассказывал, поскольку лишь сейчас понял, насколько это важно. В 1ю и 2-ю космические эры астронавтика была занятием, грубо выражаясь, героическим и крайне рискованным, к тому же крайне дискомфортным. Астронавты были, как бы, штучными индивидами, с аномально-сильной мотивацией, и проходили жесточайший отбор. Иная ситуация в 3-ю космическую эру. Вахтовая работа на орбитальной станции Бифрост не менее комфортна, чем на норвежских нефтяных платформах времен Великой рецессии. Сверхдальняя миссия Алкойна примерно так же. Новая миссия Бифрост — Фобос — Марс спроектирована еще комфортнее. Коммерческие астероидные миссии — тем более. Луна оказалась в стороне, но лунная тема может оживиться после Тыквенного тендера.
— Э-э… Тыквенный тендер это что? – недоуменно спросила она.
— Я рассказывал тебе. Это жутко дорогое шоу по распродаже первого серийного урожая оранжереи Бифроста на Голландском Цветочном аукционе.
— Ладно! — Кристина подняла ладони над столом, — Комфорт на космических кораблях и орбитальных станциях это прекрасно. Доставка тыкв, выращенных на орбите, это тоже прекрасно. Даже доставка каталитического сырья с кометы-мумии стало достижением, немыслимым всего 10 лет назад.
— Экономически-обоснованная доставка, — добавил генерал, — наши грузовые асплейны, приспособленные для дешевого выхода на орбиту и мягкого вхождения в атмосферу на траектории возвращения, это начало коммерческой внеземной горнорудной отрасли.
— Ладно, — повторила она, —
Аслауг негромко хлопнула в ладоши.
— ОК, я попробую ответить. В рассказы про космический комфорт вкралось умолчание относительно того, что астронавтам теперь требуется некоторая генная модификация.
— Я знаю, — сказала Кристина, — по-моему, это лучше, чем сидеть на таблетках, подобно астронавтам 1-й космической эры. Ты, или Юлиан, или другие аргонавты, не слишком отличаетесь от нативного человека. Иное дело: Зенон и Ликэ. Но их миссия уникальна, причем готовилась экспромтом. Если это примерно максимум изменений человека при трансформации в джамбля, то с чего бы считать это радикальным поворотом истории?
— Возможно, — ответила Аслауг, — через столетия, внешность тоже изменится, но сейчас важно, что изменения метаболизма перешагнули пороговое значение, за которым резко снизилась зависимость индивида от системы, от социального регламента. Ты помнишь: первым шоковым событием эры Каимитиро стал исход аргонавтов. Даже сравнительно небольшая модификация дала им возможность покинуть ячейку социальной пирамиды. Точнее: выскочить из беличьего колеса предписанного жизненного цикла. Раньше тоже бывали эскаписты, уходившие в море или в джунгли, но это означало условия на грани выживания плюс-минус. А модификация сделала такие фокусы не более опасными, чем послеобеденные прогулки по городскому парку.
— Тут важно вот что, — подал голос генерал, глядя на свет сквозь стакан с вином, — когда эскапизм перестал быть рискованным, сразу сломался политический тормоз, который в последней четверти XX века остановил НТР и 1-ю космическую эру.
— Ага! — произнесла Кристина, — Это, видимо, то самое, что в популярных философских журналах с недавних пор стало модно называть концом конца истории.
— Можно и так сказать, — подтвердил он.
…
АПРЕЛЬ 11 года Каимитиро
22. День космонавтики и внезапное исчезновение маскировки.
Прошло две недели с того момента, когда завершилась процедура гашения скорости Алкйоны, начавшаяся в конце августа, сразу после обгона Чубакки. Теперь скорость Алкйоны относительно Солнца составляла около 10 километров в секунду, а скорость Чубакки — около 20 километров в секунду. Итак, Чубакка догонял Алкйону, однако это происходило медленно с учетом расстояний этого межпланетного танца двух кораблей: человеческого и джамбльского. До второго рандеву оставалось еще 142 недели. Все это происходило уже чудовищно-далеко от Земли, между орбитами Урана и Нептуна…
…Любопытно, что Ликэ Рэм и Зенон Пекош не ощущали дискомфорта от удаленности родной планеты. Психологи по-быстрому придумали про это теорию и слепили термин астериагапия. Почему из ассортимента эллинских слов, обозначающих «любовь» было выбрано «агапи» — неведомо. Может из политкорректности: ведь астерифилия или, тем более, астеримания – выглядели как названия каких-то психопатологий. Общий смысл гипотезы астериагапии сводился к изменению восприятия сверхдальних астронавтов с замещением ценности Home, sweet home — ценностью Space Oddity. Психологи (как им казалось) удачно применили названия знаменитых песен для популяризации теории, но сообщество эхоконференции Lackhole.FIDONEXT мгновенно подняло их на смех. Это рыхлое и разношерстное сборище из тысяч персон, спонтанно выросшее вокруг канала неформальной связи с экипажем Алкойны, опиралось не на теорию, а на опыт прямого общения, что в данном случае было надежнее. Сообщество видело: дело не в каких-то ценностях, а в титанической волне первобытного любопытства, которая захлестывает Зенона и Ликэ. Ведь они находились на острие событий, подобных которым не было в истории вообще никогда, и которые творили будущее прямо сейчас!