Тень Бешеного

Доценко Виктор Николаевич

Он возмущенно махнул рукой и едва не свалился с кушетки на пол. Раскосые девушки, тискавшие его тело, умело подхватили Аристарха, помогли улечься поудобнее и рассмеялись мелким серебристым смехом.

— «Минь–го» в переводе с китайского — это «внутренний путь», — наставительно произнес Александр. — В соответствии с основными постулатами этого философского учения объект массажа должен в определенные моменты предаваться совершенно определенным мыслям. То есть идти «внутренним путем» навстречу волне удовольствия, которую излучают руки массажиста. Встречаясь,

эти две волны образуют в теле маленький шторм, который заставляет человека совершенно иначе смотреть на мир.

— Вот как! — с интересом заметил Аристарх.

— Когда вы встаете с простыней после такого массажа, вы смотрите на мир совершенно другими глазами. Отныне вы обладаете феноменальной способностью смотреть сквозь стены и даже читать чужие мысли.

— Неужели это действительно возможно? — недоверчиво поинтересовался Молоканов.

Позин вздохнул.

— К сожалению, на изучение «минь–го» потребуются долгие и долгие годы. И даже если вы посвятите всю свою жизнь изучению этого чертова «минь–го», из этого совсем не следует, что вы обязательно овладеете этим искусством.

Молоканов разочарованно молчал.

«Впрочем, а на кой ляд мне это «минь–го», если по моему приказу любой, кому я вживлю наночип, для меня исполнит все, чего моей душе захочется? Придет в голову — и хоть голым по Садовому кольцу пробежит», — подумал Аристарх, заулыбался и подмигнул сам себе.

Хорошее настроение вновь вернулось к нему.

Тайские массажистки поняли его подмигивание совсем иначе. Одна из них осторожно запустила руку под простыню и с удивлением нащупала основательно увядший член Молоканова.

Ничего удивительного: после презентации, слегка во хмелю, он и Позин, прихватив пару девиц–моделей, сняли номер в гостинице «Марриотт» и активно предались там половым играм.

Молоканову досталась девица на две головы выше, но это его только раззадорило. За ночь она с ним перепробовала все возможные приемы сношений, включая несколько таких замысловатых, о которых Аристарх и не догадывался. Девица измочалила его полностью, а уходя и забирая приготовленную для нее пачечку стодолларовых купюр, игриво предложила встречаться почаще.

Молоканов вспомнил, что он вздрогнул от ее предложения. Эх, молодость, молодость! Вот когда сил полно… А ему приходится эту молодость покупать за деньги…

Молоканов ойкнул и очнулся от своих мыслей. Он недоуменно посмотрел вниз и расхохотался, увидев, как молоденькая девчонка–тайка осторожно прильнула к самому кончику его «приятеля» и нежно ласкала постепенно наливающуюся силами плоть медленными круговыми движениями языка. При этом она иногда покусывала его, предупредительно поглядывая на Молоканова: не больно ли клиенту?

Аристарх лишь только одобрительно кивнул, и тайка продолжила выполнять свои профессиональные обязанности. До тех самых пор, пока в мозгу Аристарха не завертелись какие-то фантастические картины и он не извергнулся мощным потоком в рот другой тайке, незаметно сменившей первую.

В труде тайских

массажисток использовался бригадный метод: одна начинала и подготавливала клиента, вторая подхватывала и доводила его до окончательной фазы…

На соседнем ложе постанывал от удовольствия Позин. Судя по всему, с ним была проделана та же операция, которой знаменовался каждый сеанс традиционного тайского массажа.

Молоканов находился на вершине блаженства, попивая дивный китайский чай «Тысяча ароматов реки Лэнь».

Чай был подан Молоканову и Позину на террасе, откуда открывался чудесный вид на Москву–реку. Позин пил аккуратно, маленькими глоточками. Молоканов жадно глотал раскаленную, как магма, жидкость, словно запасы чая у китайца Чжао Бина подходили к концу. Позин отнес торопливость Молоканова на счет его обычной невоспитанности и незнания китайских обычаев.

— Кстати, Аристарх, — начал беседу Позин, — а что тебе известно о китайцах, которые сейчас обосновались в Москве?

— Да ничего существенного, — с некоторой растерянностью отозвался Молоканов. — Мне хорошо знаком хозяин этой уникальной лечебницы профессор Чжао Бин. А что до его соотечественников, обосновавшихся здесь, в Первопрестольной, то до них мне и дела нет. Живут — ну и пусть живут… Знаю только, что соотечественников профессора в Москве уже довольно много…

— Даже не представляешь, КАК много! — оживился Александр. — Такое количество, что впору принимать экстренные меры. Впрочем, это не так просто…

— У тебя, вероятно, опять какие-то проблемы, дорогой Александр Викторович? — напрямую поинтересовался Молоканов.

Надо отдать должное Аристарху, в деловых вопросах он разбирался хорошо. И по тону собеседника мог догадаться, что того мучает вопрос, решение которого представляется ему неразрешимым без посторонней гомощи.

— Вот всегда ты так! — шутливо откликнулся Позин. — Стоит проронить словечко, даже обмолвиться, а ты тут как тут со своей проницательностью… Как только это тебе удается? Неужели постигтаки глубинные основы философского учения «минь–го»? — добавил он льстиво.

— Все может, быть! — убежденно откликнулся Молоканов.

Ему нравилось, когда его хвалили люди, которых он считал умнее себя.

— От души поздравляю, дорогой Аристарх!

— Спасибо. Так что, уважаемый Александр Викторович, выкладывай все начистоту. Что там наболело?

Позин подумал, отпил немного чаю. Помолчал секунду–другую, наслаждаясь волшебным ощущением покоя и благополучия, и начал свой рассказ. Начал, как всегда, издалека.

— Про китайцев в Москве известно еще меньше, чем про домовых, барабашек и привидений. Их много, но они отличаются удивительно стойким чувством корпоративности, иными словами — коллективизма, воспитанного тысячелетней борьбой за выживание. А еще им на руку тот непреложный факт, что для европейского человека, а для русского тем более, все китайцы на одно лицо. И ничего обидного в этом этническом факторе нет. Так уж распорядилась матушка природа.