Тень дракона
Шрифт:
– Послушайте, – только и смог выдавить Шатов.
– Это вы послушайте, Евгений Сергеевич. К сожалению, я не могу дать вам возможность лично поговорить с нашими участниками, рты у них завязаны. Но вы поверите мне на слово. Верите?
– Верю.
– Замечательно. Я же говорил вам, что у нас наметилось взаимопонимание. Итак, слева стоит мальчик, справа – девочка. Они сбежали с уроков, чтобы пошляться по лесу. Понятное желание. Глаза у них также завязаны, если вас это все еще волнует. А вот теперь вы мне скажете, кого из этих деток мы с вами пощадим.
– Нет!
– Что значит нет? Мы не будем щадить никого? Это жестоко, Шатов. Им только по двенадцать лет.
В трубке послышался какой-то странный звук, словно крик слона.
– Вы это слышали? – спросил Дракон.
– Да.
– Не ломайте голову. Знаете, как в триллерах бывает, сидят умные люди и ломают голову над тем, что это за звук наложился на разговор. Это звук сигнала маневрового тепловоза. Недалеко от нас проходит железнодорожная ветка. Если вам это что-нибудь дает – позвоните вашему другу Сергиевскому. Он, если я не ошибаюсь, сейчас ищет Алену.
Шатов чуть не выругался. Дракон дает понять, он просто тычет Шатову в лицо, что в группе кто-то работает на него, Дракона. Голос Дракона просто сочится самодовольством. И провоцирует… К чему?
– Но давайте выбирать – мальчик или девочка? Шатов! Я не слышу ответа.
– Послушайте, зачем это вам? – спросил Шатов.
– Ну, предположим, что мне это нравится.
– Вам нравится убивать? Или вам доставляет удовольствие издеваться надо мной?
– Почему издеваться? Глупости, мы сами играем. В очень интересную игру. И вам рано или поздно станет понятно, что ставка в игре не чья-нибудь жизнь, и даже не ваша собственная. Ставка в игре – ваша бессмертная душа. Каждый раз, независимо от того, выиграете вы, или проиграете, вы профукаете кусочек этой бестелесной субстанции. Мальчик или девочка? Быстрее, я не могу здесь ждать до бесконечности. Мальчик или девочка?
Шатов прикусил губу. Мысли лихорадочно скакали, цепляясь друг за друга, сердце бешено гнало кровь, которая молотом билась в висках. Мальчик или девочка. Двенадцать лет. Мальчик или девочка. Или оба? Или… Что сделать? Что может остановить смерть?
– Я…
– Девочка? Симпатичная такая. Немного не ухоженная, семья, видимо, не из богатых…
Что ему сказать? Выпалить, что я знаю о его бизнесе? Что я знаю о том, что именно произошло в этом году? А где гарантия, что это правда? И кто сказал, что, услышав правду, он остановится? Дракон скажет что-нибудь банальное и сообщит о проигрыше Шатова.
– Я вам помогу, – участливо произнес Дракон, – если бы выбирал я… Если бы я имел право выбора, то отпустил бы девочку. Честно. Мальчишка очень уж неприятен. И труслив. Он, видите ли, описался самым пошлым образом. Лучше девочку. С другой стороны, каково ей будет жить потом с такой душевной травмой…
– Решайте быстрее!
Не хочу, подумал Шатов, я не буду… Двое. Одного я могу спасти. Кого? Девчонку? Мальчишку?
Он сейчас выберет, и это будет значить, что второго он приговорил. Шатов застонал.
– Я не расслышал! – сказал Дракон.
– Подождите…
– Не могу. Честное слово – не могу. Может появиться кто-нибудь, а это не входит в мои планы. Мальчик или девочка?
Шатов ударил себя по лицу. Еще раз. Решай, решай быстрее.
– Я вынужден вас поторопить, Женя. Считаю до трех. Раз.
– Да подождите же, – почти взмолился Шатов, – вам ведь нужен я, я приду, куда вы скажете…
– Нет, вы мне как раз не нужны. Мне нужна ваша бессмертная душа. Два.
– Но ведь это вам ничего не дает!
– Еще как дает, мне нравится, что в вашем голосе появилось отчаяние. И мне нравится, как эти детки закачаются в петлях. Три.
– Нет! – закричал Шатов. – Не-ет!
– Подождите, – слабым голосом сказал Дракон, – не мешайте. Они как раз умирают. Это так трогательно. Ноги у них дрожат… Это нужно видеть, Шатов. Немного неприятно, когда сфинктор слабеет, но совершенства на свете нет. Но как это замечательно. Отнимать жизнь, это почти также волнующе, как и зачинать ее. Это возбуждает. Не так, как постель и женщина. Там возбуждение спадает после акта, а тут наоборот, после того, как наступила смерть от ваших рук, возбуждение только усиливается. Но это чистое возбуждение, оно освобождено от телесных желаний. Это чистая энергия уничтожения… Вы слышите меня, Шатов?
– Слышу, – Шатов ответил, не открывая глаз, чувствуя, как ногти врезаются в ладони.
– Вы хотите, чтобы я перенес следующий наш тур игры на послезавтра? Я вам пообещаю, что никого не убью до послезавтра, если вы не расскажите о нашей сегодняшней игре никому. То есть, совершенно никому. В первую очередь – милиции. Согласны? Решайте! Вы почти двое суток не будете выбирать между жизнью и смертью. Согласны?
– А если?..
– Два варианта. Первый – вы не соглашаетесь. Просто не соглашаетесь. Тогда не позднее завтрашнего утра, а то и сегодняшнего вечера, мы с вами сыграем снова. Если же вы согласитесь, но проболтаетесь – вы помните размер нашего штрафа. Один к трем. Решайте.
– Согласен, – сказал Шатов.
– Вот и отлично. Лечитесь. А я пока отдохну.
Телефон отключился.
Шатов откинулся на спинку стула. Все тело болело так, будто его били, долго и вдумчиво. Шатов ладонью вытер пот со лба. Словно он бежал несколько километров. Одежда пропиталась потом.
Будь ты проклят, Дракон. Будь ты проклят. То, что ты перенес игру на послезавтра вовсе не награда. Теперь Шатов будет мучиться в неведенье о том, кто погиб по его вине. Кого он не смог, не стал спасать.
Мог или не мог? Если Дракон не врал, то одного ребенка Шатов мог спасти. А если врал? Но Шатов даже не попытался. Не попытался. Не смог. У него просто не хватило сил.
Шатов расстегнул рубашку. Душно.
Встал и двинулся к двери. Умыться, стащить с себя одежду и встать под душ. Под ледяной душ. И смыть с себя эти бессилие и позор.
Возле самой двери Шатова остановил телефон.
Снова сотовый.
Шатов поднес трубку к уху.
– Это снова я, – почти веселым тоном сообщил Дракон. – Забыл вам сказать. Первой умерла девочка. Они в этом возрасте тяжелее мальчиков, поэтому петля врезалась сильнее у нее. А мальчишка еще секунд тридцать порхал, никак не мог остановиться.