Тень дракона
Шрифт:
– Сейчас, я только приму душ.
Не слишком ли это похоже на бегство, спросил у себя Шатов. Зачем пришел Хорунжий? Вика не смогла ему сообщить всех подробностей, и он решил уточнить? И что я ему могу сказать? Снова об убитых и о том, что сил больше нет никаких терпеть? Старая песня, надоевшая уже даже самому Шатову. И потрясающая только своей безысходностью.
Спешить нам некуда, напомнил себе Шатов, посему после душа тщательно побреемся, вон заросли как! В детстве его очень занимал сам процесс бритья, то, как взрослые мужчины зачем-то скребут себе лицо. Шатов замер и помотал головой, отгоняя от себя воспоминания о сне.
Как навалились воспоминания и подействовала поздняя прогулка по Парку… Правда, Дракон умудрился пробраться и туда. Нелепый и сумбурный сон. Шатов смыл мыло с лица. Сумбурный и нелепый…
Нетушки, что значит – сумбурный и нелепый? Очень даже лепый сон. Можно даже сказать, очень логичный и просто-таки вещий… И Хорунжий вовремя пришел, как будто угадал.
Значит, тир, говоришь? Червончик за выстрел? Ну, Дракоша, ну фокусник.
Шатов вернулся на кухню и сел к столу.
– С легким паром, – поздравил его Хорунжий.
Его тарелку Вика уже убрала, и теперь Михаил размешивал сахар в чашке чая:
– Не поверишь – пожрать некогда.
– Поверю.
– Ты смотри! – Хорунжий сделал удивленное лицо и обернулся к Вике, – он всегда с утра такой добрый, или для меня сделал исключение?
– Сделал исключение, – Вика поставила перед Шатовым тарелку с яичницей, быстро взглянула в его глаза и отвернулась.
– Начинаю чувствовать гордость, – Хорунжий улыбнулся и отхлебнул из чашки.
– Ничем не обоснованную гордость, – поправила его Вика, – вы тут доедайте, а я пойду займусь своими маленькими женскими делами. Женя, чай себе сам нальешь?
– Естественно.
– Да, – сказал Хорунжий, наблюдая, как Шатов не торопясь ест.
– Что «да»?
– Я опасался увидеть несколько другого Шатова.
– Какого же?
– Сломанного и спивающегося, – Хорунжий отодвинул пустую чашку. – И жалобно скулящего.
– Хочешь, чтобы я поскулил? – поинтересовался Шатов.
– Ты настаиваешь?
– Пошел ты к черту! – Шатов со стуком положил вилку на стол. – Говори, чего приперся? Снова тест проводить, или настал черед новых инструкций?
– Приперся… Творческого человека каждый обидеть может, а вот понять его…
– Оценить по заслугам, – закончил цитату Шатов. – Говори.
– Что значит – говори? А что, я не мог просто так заскочить в гости? Тем более что я живу здесь рядом, в соседнем подъезде. По-соседски вот и заскочил. Чайку попить, с женой соседа поговорить…
– По поводу жены…
– Извини, – лицо Хорунжего стало серьезным, – не в тему пошутил. Хотя…
Рука Хорунжего скользнула во внутренний карман и вернулась на свет с конвертом.
– Это тебе, – Хорунжий положил конверт на стол. – От Виты.
Вовремя, подумал Шатов, очень вовремя. А почему не вчера? Случайно так получилось? Совпало. Они продолжают ставить на нем эксперименты. Это ведь так поучительно – раскачать психику человека и делать ставки – рухнет или нет.
Шатов осторожно взял в руки конверт без марки и адреса. Чистый белый конверт. Ясное дело – конспирация. Он даже не должен догадываться, где сейчас Вита.
– Ты ее видел? – не вскрывая конверта, спросил Шатов.
– Конечно, нет. Мне такая информация не положена. Я ж тебе говорил.
– И как там она…
– У тебя письмо.
Шатов посмотрел конверт на свет, осторожно оторвал край. Всего пол-листка аккуратным почерком. Только сейчас Шатов понял, что в первый раз видит ее почерк. Их отношения сложились как-то так, что письмами и записками они не обменивались.
«Здравствуй, Евгений Шатов!».
Комок подкатился к горлу. Это после сегодняшней ночи. Обман. Обман. Обман. А она не знает, она прислала письмо. Здравствуй, Евгений Шатов.
Все у нее нормально. Отдыхает. Немного скучно, но терпеть можно. Часто ходит на пляж. Загорает.
По всему видно, она понимает, что письмо могут прочесть чужие. Поэтому – никакой лирики, ни слова о любви. Она просто не хочет объясняться при посторонних, это Шатов понимал, но сейчас ему казалось, что такая отстраненность – знак того, что Вита чувствовала, что она знала…
Подпись – «Целую, Вита!».
– Прочитал? – поинтересовался Хорунжий.
– Да.
– Если хочешь – прочти еще раз.
– Это приказ?
– Это совет. Прочти, а потом аккуратно сожги.
– С ума сошел? Нашел секретный документ. Может быть мне его нужно было сжечь перед прочтением? Или лучше его съесть? – вспылил Шатов.
– Есть не нужно – бумага плотная, а твой желудок нам еще понадобится. Кстати, если ты полагаешь, что съесть бумагу, это также надежно, как и сжечь, то вынужден тебя разочаровать. В истории известны случаи, когда слопавшим серьезные документы вскрывали животы…
– Давай без подробностей, – попросил Шатов, – и ближе к делу. – Ты же не ради вручения письма сюда пришел.
– Точно. Письмо я мог передать и с Викой. И инструкции тебе тоже я мог передать через нее. Но решил пообщаться с тобой лично.
– Тебе стуканули, что я пришел пьян и растерян?
– Не без того. Особо сильное впечатление произвело твое вчерашнее братание с охраной.
– Бутылку они, кстати, употребили?
– С капота сняли и спрятали в салон. Что с ней сделали дальше – не имею не малейшего понятия. Выяснить?
Шатов усмехнулся. Это ему прибавило бы любви в сердцах оперативников. Вызывают ребят в кабинет и начинают допытываться, куда они дели бутылку.