Тень Эндера
Шрифт:
– Вы ошибаетесь. Эта информация засекречена, чтобы предотвратить проведение кое-каких жутких экспериментов над людьми.
– Только болван закрывает дверь хлева, когда волк уже внутри.
– А у вас есть доказательства, что Боб – результат генетического эксперимента?
– Как я могу доказать это, если вы прячете от меня все доказательства? Кроме того, дело не в том, изменены ли его гены, а в том, как эти генетические изменения, если они и в самом деле были произведены, могут влиять на его поведение. Все ваши тесты направлены на то, чтобы получить возможность предугадывать поведение нормальных людей. Они могут оказаться непригодны для Боба.
– Если он непредсказуем, значит
– А что, если он и есть тот, кто может выиграть войну? Вы все равно выбросите его из программы?
В этот вечер Боб вообще предпочел бы отказаться от еды, поэтому он роздал почти всю свою порцию и вернул чистый поднос задолго до того, как поели остальные. Пусть диетологи что-нибудь и заподозрят, ему все равно нужно время, чтобы побыть одному в казарме.
Вентиляционные отверстия для оттока воздуха из помещений проектировщики станции расположили над дверьми, ведущими в коридор. Поэтому, если рассуждать логически, подаваемый воздух должен проникать в комнату через вентиляционное отверстие в нижней части противоположной стены, то есть там, где стоят свободные койки. Поскольку такого отверстия не видно, значит оно расположено прямо под одной из нижних коек. Боб не мог искать его, когда казарма полна детей, так как никто не должен знать, что он зачем-то интересуется вентиляцией. Теперь же, оказавшись в казарме один, Боб немедленно улегся на пол и уже через несколько мгновений начал отковыривать вентиляционную решетку. Та подалась легко. Боб попытался вставить ее обратно, производя при этом как можно меньше шума. Это оказалось невозможно, шума было с избытком. Придется оставить ее лежать на полу. Он положил решетку рядом с отверстием, но так, чтобы не задеть ее в темноте. Потом, чтобы полностью обезопасить себя, вытащил решетку из-под койки и засунул ее под другую, стоявшую напротив.
Сделав это, Боб вернулся к обычным делам.
«Итак, отложим до ночи, то есть до того часа, когда спокойное дыхание скажет, что все ребята уже спят».
Боб, подобно большинству мальчишек, спал нагишом, и потому его комбинезон не мог выдать его передвижений. Курсантам было приказано, выходя в туалет ночью, обертывать бедра полотенцем. Боб логично рассудил, что полотенца также могут отслеживаться. Поэтому, когда Боб соскользнул на пол, он снял с вешалки полотенце, обернул его вокруг талии и только после этого направился к двери казармы.
Ничего особенного. Путешествия в туалет, после того как гасят свет, разрешены, они даже поощряются. Боб уже несколько раз за те ночи, что провел в Боевой школе, выходил в туалет. Все как обычно. И вообще, здравая мысль – отправиться в свое первое путешествие с пустым мочевым пузырем.
Когда он вернулся, то все, что мог бы заметить случайный бодрствующий, – что мальчик с полотенцем на бедрах вернулся из туалета и направляется к своей койке.
Только на этот раз Боб прошел мимо своей койки, сунув полотенце под одеяло, потом опустился на пол и скользнул под соседнюю. Если бы кто-то, проснувшись, не обнаружил ни мальчика, ни его полотенца, то решил бы, что Боб в туалете.
Проникновение в вентиляцию и в этот раз оказалось делом весьма болезненным, но Боб сразу почувствовал, что упражнения не пропали зря. Он протиснулся в воздуховод и стал пробираться дальше крайне осторожно, стараясь не производить шума и не оцарапать кожу о металлические края. Ни к чему ему раны, происхождение которых потом придется объяснять.
Извиваясь ужом во тьме воздуховода, Боб все время держал в уме общий план станции. Слабенький свет, проникавший в вентиляционную систему из каждой спальни, почти ничего не освещал, но все же давал возможность видеть расположение вентиляционных решеток. Впрочем, положение других казарм на той же палубе было не так уж и важно. Бобу нужно было либо подняться выше, либо опуститься ниже своей палубы, чтобы попасть туда, где жили учителя. Поскольку Даймак всегда приходил к ним чуть-чуть запыхавшимся, Боб сделал вывод, что его палуба лежит ниже и Даймаку приходится карабкаться по трапу, а не скользить вниз по шесту.
Тем не менее у Боба не было желания сразу спускаться вниз. Ему надо было сперва выяснить, а сможет ли он потом подняться наверх, не попадет ли в ловушку, из которой нет выхода.
Так что, когда Боб наконец миновал три спальни и добрался до вертикальной шахты, он первым делом попытался ощупать ее, желая определить, насколько она «свободнее» горизонтального штрека. Шахта оказалась заметно просторнее – Боб не смог дотянуться до ее дальней стенки. Зато боковые стенки сближались почти так же, как и в горизонтальном воздуховоде. Это было хорошо. Если не особо напрягаться – чтобы тело не стало скользким от пота, – можно было дюйм за дюймом подниматься вверх в распоре. Кроме того, в вертикальной шахте можно было смотреть прямо перед собой, а не отворачивать голову вбок.
Спуск оказался даже труднее подъема, потому что, начав скользить, было очень трудно остановиться. А Боб знал, что чем ниже ты спускаешься, тем более тяжелым становится твое тело. Кроме того, ему все время приходилось ощупывать стену, чтобы не пропустить следующий горизонтальный воздуховод.
Впрочем, долго нащупывать его не пришлось. Боб увидел этот ход, так как в обоих направлениях он был хорошо освещен. У учителей не существовало столь жестких ограничений в пользовании электричеством, как у курсантов. Да и каюты их были меньше, а вентиляционные отверстия располагались чаще, так что в воздуховод проникало немало света.
В первой комнате какой-то учитель еще не спал, а что-то набирал на компьютере. Досадно, что Боб, глядя сквозь вентиляционную решетку, вмонтированную на уровне пола, не мог видеть изображения на мониторе.
И так будет во всех комнатах. Такие вентиляционные ходы Бобу не годились. Надо было добираться до вытяжной части вентиляционной системы.
Обратно в вертикальную шахту. Сквозняк шел сверху, что означало – ему надо лезть наверх, если он хочет перейти из системы воздухоснабжения в систему воздухозабора. Боб надеялся, что пересечение систем произойдет до того, как он доберется до вентиляторов, и что, несмотря на темноту, он это пересечение обнаружит.
Руководствуясь направлением воздушного потока и становясь все легче и легче, Боб миновал семь палуб и наконец достиг более широкой шахты, отмеченной светящейся полоской.
Вентиляторы ревели тут куда громче, но Боб их пока не видел.
Не важно. Надо бы из этого горячего сквозняка выбраться.
Дверь между обеими системами была хорошо обозначена.
Вполне возможно, что она была оборудована какой-нибудь сигнализацией, которая срабатывает при открытии.
Впрочем, Боб в этом сомневался.
Такая вещь была бы уместна в домах Роттердама как защита от грабителей. Но на космических станциях взломщики вряд ли являются первоочередной проблемой. Эта дверь могла иметь сигнал тревоги, только если подобными устройствами снабжались все двери станции. Ладно, это он скоро установит.
Боб открыл дверь, проник в слабо освещенное пространство и закрыл дверь за собой.
Здесь можно было лучше понять структуру станции – бимсы, участки листовой обшивки. За этими изогнутыми листами металла лежал суровый ледяной космос. Здешний холод все же был гораздо приятнее, нежели сухой жаркий ветер.