Тень Гегемона. Театр теней. Дилогия
Шрифт:
«Это ты молодец», – подумала Петра.
– И мне тоже, – ответил Ахилл. – Но я скажу вам одно: если бы вы с Чапекаром подписали соглашение не о единстве, но о ненападении, вы могли бы поделить между собой Азию. И если пройдут десятилетия и между двумя великими государствами Индостана будет мир, разве не станут индуисты гордиться мусульманами, а мусульмане – индуистами? Разве не может тогда случиться так, что индуисты прислушаются к учению Корана, уже не книге своего заклятого врага, а книге собратьев по Индостану, вместе с Индией руководящих всей Азией? Если вам не нравится пример Гитлера и Сталина, посмотрите на Испанию и Португалию, честолюбивые государства
И снова Петра увидела, как работает тонкая лесть. Не сказав этого прямо, Ахилл уподобил Португалию – страну меньшую, но более храбрую – Пакистану, а страну, победившую лишь благодаря слепому случаю, – Индии.
– Они могли затеять войну и уничтожить друг друга или ослабить безнадежно. Но вместо этого они послушали папу, который провел на земле черту и все, что было на запад от нее, отдал Португалии, а все, что на восток, – Испании. Джафар Вахаби, проведите на земле эту черту. Объявите, что не начнете войну против великого народа Индостана, еще не услышавшего слова Аллаха, но покажете всему миру сияющий пример чистоты Пакистана. Тем временем Тикал Чапекар объединит Восточную Азию под водительством Индии, чего эти народы давно уже хотят. А потом, в тот счастливый день, когда индуисты придут к Книге, ислам в мгновение ока распространится от Нью-Дели до Ханоя.
Вахаби медленно сел.
Ахилл замолчал.
Петра знала, что его дерзость увенчалась успехом.
– До Ханоя, – медленно повторил Вахаби. – Почему не до Пекина?
– Когда мусульмане Пакистана станут стражами священного города, в тот день индуисты могут помыслить о том, чтобы войти в запретный город.
– Вы говорите возмутительные вещи! – засмеялся Вахаби.
– От этого они не перестают быть верными. Я прав. И прав в том, что именно этот путь указывает ваша книга. И в том, что это очевидное заключение, если только Индия и Пакистан будут благословенны в одно и то же время иметь руководителей прозорливых и смелых.
– А какое вам до всего этого дело? – спросил Вахаби.
– Я мечтаю о мире на Земле, – ответил Ахилл.
– И потому подстрекаете Пакистан и Индию к войне?
– Я подстрекаю вас согласиться не воевать друг с другом.
– Вы думаете, Иран мирно примет лидерство Пакистана? И турки встретят нас с распростертыми объятиями? Такое единство мы сможем создать лишь завоеванием.
– Но оно будет создано, – сказал Ахилл. – И когда ислам будет объединен народом Индостана, этот народ более не будет унижаем другими государствами. Одна великая мусульманская страна, одна великая индуистская страна, живущие в мире друг с другом и слишком сильные, чтобы на них решился напасть кто-нибудь. Так и придет мир на землю, если будет воля Аллаха.
– Иншалла, – эхом отозвался Вахаби. – Но на этом этапе мне надо бы знать, какие у вас полномочия. В Индии у вас нет официального поста. Откуда мне знать, что вас не послали усыплять меня сладкими речами, пока индийские армии сосредоточиваются для очередного неспровоцированного нападения?
Петра потом думала, специально ли Ахилл подвел Вахаби к этим словам путем точного расчета, что обеспечило великолепный театральный эффект, или это была случайность. Потому что Ахилл в ответ просто вынул из портфеля лист бумаги, подписанный внизу синими чернилами.
– Что это? – спросил Вахаби.
– Мои полномочия. – Ахилл протянул лист Петре. Она встала и вынесла его на середину комнаты, где у нее принял бумагу помощник Вахаби.
Вахаби внимательно прочел и покачал головой:
– И это он подписал?
– Он не только это подписал, – ответил Ахилл. – Спросите свою службу спутникового наблюдения, что сейчас делает армия Индии.
– Отходит от границы?
– Кто-то должен первым проявить доверие. Это та возможность, которой вы ждали, вы и все ваши предшественники. Индийская армия отходит от ваших границ. Можете послать вперед свои войска. Можете превратить этот жест мира в кровавую баню. Или можете велеть своим войскам идти на запад и на север. Иран ждет, чтобы вы принесли ему чистоту ислама. Халифат Стамбула ждет, пока вы собьете с него цепи светского правительства Турции. А за спиной у вас останутся только братья по Индостану, желающие вам удачи, чтобы вы показали величие этой земли, избранной Богом, и показали, что она готова подняться.
– Не тратьте слов, – сказал Вахаби. – Вы понимаете, что я должен проверить подлинность этой подписи и убедиться, что войска Индии отходят в указанном вами направлении.
– Вы сделаете то, что считаете нужным сделать, – ответил Ахилл. – А я сейчас возвращаюсь в Индию.
– Не ожидая моего ответа?
– Я не задавал вам вопроса, – сказал Ахилл. – Вопрос задал Тикал Чапекар, и это ему вы должны дать ответ. Я всего лишь посланец.
С этими словами Ахилл встал. Петра тоже. Ахилл смело подошел к Вахаби и протянул руку:
– Я надеюсь, вы простите меня, но мне трудно было бы вернуться в Индию и не иметь возможности сказать, что моя рука касалась руки Джафара Вахаби.
Вахаби протянул руку для пожатия.
– Навязчивый иностранец, – сказал он, но глаза его подмигнули, и Ахилл в ответ улыбнулся.
«Неужто это действительно вышло? – подумала Петра. – Молотов с Риббентропом торговались неделями, а Ахилл добился своего единственным разговором».
Какие же были у него волшебные слова?
Но по пути, снова под эскортом четырех индийских солдат – фактически ее сторожей, – Петра поняла, что волшебных слов не было. Ахилл просто изучил обоих лидеров и понял их честолюбие, жажду величия. Каждому из них он сказал то, что они больше всего хотели услышать. Он дал им мир, которого они давно втайне жаждали.
При разговоре с Чапекаром Петра не присутствовала, но могла себе представить, как он проходил.
«Вы должны сделать первый шаг, – наверняка говорил Ахилл. – Действительно, мусульмане могут этим воспользоваться, могут напасть. Но у вас самая большая в мире армия и самый великий народ. Пусть нападут, вы выдержите удар и возвратите его обратно с силой воды, прорвавшей плотину. И никто не осудит вас за попытку установить мир».
«А я ведь не саботировала планы, – сообразила Петра. – Я была так уверена, что их нельзя будет использовать, что не позаботилась заложить в них дефекты. Они могут и в самом деле сработать. Что же я наделала?»
И теперь она поняла, зачем Ахилл взял ее с собой. Конечно, он хотел поважничать перед ней – почему-то ему был нужен свидетель его триумфа. Но было еще кое-что. Он хотел ткнуть ее носом в тот факт, что сделает такое, чего, по ее словам, сделать невозможно.
Хуже всего, она поймала себя на надеждах, что ее планы действительно будут пущены в ход, и не потому, что ей хотелось, чтобы Ахилл выиграл войну, а чтобы утереть нос тем сукиным сынам из Боевой школы, которые так над ее планами издевались.