Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл)
Шрифт:
Появился четвертый снимок, затем пятый и остальные; с языка Дэни срывались имена: де ла Пена, Спаньолини, Ли, Исида. Длинный список преступлений наконец перестал ужасать, вызвав оцепенение. Они стали отдельными фактами, как число персиков в ящике, бутылок в упаковке или трупов в братской могиле.
Утратив ощущение реальности, Дэни смотрела на фотографию Исиды и вспоминала его конкурента Кодзимуру.
– А как насчет личной жизни Кодзимуры? – спросила она. – Он занимается чем-нибудь, кроме пьянства, разврата и избиения своей несчастной жены?
– Он якудза в третьем поколении, –
– Еще один «посредник»?
Шон пожал плечами:
– Этого мы пока не знаем.
Нахмурившись, Дэни вглядывалась в лицо Кодзимуры на снимке. Подобно сицилийцам, японцы смирились с присутствием организованной преступности до такой степени, что на высочайших уровнях существовали «посредники» между легальным миром бизнеса и нелегальным миром якудзы. Таким человеком был Юкио Кояма.
– Кто он, этот Кодзимура? Христианин, марксист, буддист, мусульманин, индуист? – спросила Дэни.
– Скорее всего сатанист.
– В Азии? Вряд ли. У него есть пристрастия, кроме семилетних блондинок?
– Древние японские мечи, – ответил Шон. – Его семья владеет знаменитой коллекцией. Но в последнее время он перешел на…
Голос Шона оборвался. Изумление промелькнуло на его лице. Да нет, скорее всего ей показалось.
– На что? – спросила она.
– На шелк, – ответил Шон. – Кодзимура начал коллекционировать шелк. Подозреваю, его отец и дед собрали все мечи, заслуживающие внимания.
– Какой шелк он собирает – древний или современный?
– И тот, и другой.
– Азиатский или европейский?
– Азиатский.
– Японский, китайский, персидский, индийский?
– Не слишком ли много вопросов?
– Ответьте, и я успокоюсь.
Шон улыбнулся:
– Понятия не имею, на чем специализируется Кодзимура.
– Так выясните!
– Разве это так важно?
– Коллекционеры – загадочные люди, – сообщила Дэни. – Одни занимаются коллекционированием, чтобы вызвать у других зависть. Другие прячут от посторонних все, что собрали, и злорадствуют. Третьи поступают и так, и этак. Некоторые не притрагиваются к вещам, если те не относятся к определенному периоду истории. Другие же предпочитают только произведения искусства Японии или Китая. А кое-кто разыскивает вещи, относящиеся к определенному времени, стране, типу переплетения нитей и…
– Я понял, – Перебил Шон. – Если шелк Будды удовлетворяет требованиям Кодзимуры, нам незачем беспокоиться о частном аукционе. Катя использует шелк, чтобы упрочить связь с ним, и Кодзимура упадет, как спелый персик, прямиком в сети «Гармонии».
– Я же говорила: коллекционеры – странный народ.
Шон переключил канал наушников, что-то отрывисто сказал пилоту и снова переключился на Дэни. Не говоря ни слова, он вытащил из папки еще пачку снимков.
Дэни добросовестно перечисляла имена, национальности и леденящие кровь биографии гангстеров, собирающихся в поместье Кати Павловой, носящем столь ироническое название.
Шон молча слушал. Он устроил проверку только для того, чтобы отвлечь молодую женщину от мрачных мыслей.
«Или чтобы отвлечь меня, – мысленно признался Шон. – Клянусь слезами Будды, как бы я хотел, чтобы она осталась дома!»
Но Дэни не осталась. А теперь приближалась минута, когда от Шона будет зависеть не только его собственная жизнь.
Одно дело – умереть самому, совершив промах, и совсем другое – погубить другого человека.
Особенно Дэни, мрачно добавил Шон. Ну почему, черт побери, рядом с ним не оказался кто-нибудь другой?
На расстоянии одиннадцати миль от Арубы пилот снизился и теперь летел на высоте десяти футов над водой.
Дэни наблюдала, как буро-зеленая клякса суши впереди начинает приобретать форму. Когда ее переставали расспрашивать о древних шелках, шелкопрядах, видах нитей, типах переплетения, методах окраски и так далее, она читала книги об Арубе и изучала карты.
Ее труды не пропали даром: ориентиры, которые Дэни раньше видела двухмерными, внезапно приобрели объем.
Похоже, место, которое называют Стогом, вон там. Его высота не меньше пятисот футов. В остальном рельеф острова составляют равнины и песчаные пляжи. Дэни ожидала увидеть нечто вроде карибской пустыни, но поразительное сочетание камня, песка и растрепанных ветром деревьев диви-диви привело ее в замешательство.
«Для фантазий о тропическом рае это уж слишком, – решила Дэни. – Впрочем, место, куда мы направляемся, – вовсе не романтический приют влюбленных, а скорее самая большая из прачечных мира. Половина грязных денег мира стекается сюда, а потом растекается во все стороны – чистых, как здешние песчаные пляжи».
Уже не первый раз Дэни задумалась о странном совпадении: и «Риск лимитед», и «Гармония» были обязаны своим рождением одному и тому же мощнейшему сдвигу в глобальной политике – распаду советской империи. Крушение прежних порядков и национальных границ стало возможностью, за которую мгновенно ухватились различные международные преступные организации.
Японская якудза, китайский тон, сицилийская, американская или русская мафия, колумбийский картель – название не имело значения. Результат был одинаковым: захват или коррупция существующей гражданской власти.
Легкий холодок прошел по спине Дэни при воспоминании о сведениях, полученных за последние несколько дней о поместье, известном под обманчивым названием «Гармония».
Ни один из известных ей фактов не внушал оптимизма.
– Жаль, что международные политики и полицейские не в состоянии сотрудничать так же успешно, как международные преступники, – заметила Дэни. – Тогда союз «Гармония» оказался бы мертворожденным.
– Однако он не умер, – возразил Шон, – а живет и процветает. Аруба – его внутренности. Чрево чудовища в белых и бирюзовых тонах.
– Мы всего лишь беспечные туристы, – напомнила Дэни.
– Да.
– Надеюсь, вы не ошиблись насчет Кати и ее мании величия?
– Водка превращает в маньяков даже самых здравомыслящих людей. Поскольку «Гармония» разрослась так стремительно и не встретила никакого сопротивления, Катя сочла себя пуленепробиваемой.
Прикусив губу, Дэни взглянула вдаль, на остров, вспоминая о пулях, Фане и убийце по фамилии Касатонов.