Тень, ключ и мятное печенье
Шрифт:
– Ах вот что… – женщина задумалась. – Кажется, я вас понимаю.
– Замечательно. Поэтому пусть всё идёт своим чередом, как в любой обычный день.
– Но вы ведь составите мне компанию за ужином? И мадемуазель Энне?
– С удовольствием. Что касается ночи, то я бы попросил, чтобы мадемуазель Энне ночевала в вашей спальне. Можно будет принести туда вторую кушетку?
– Конечно. А вы?
– А я устроюсь где-нибудь поблизости.
– У нас есть гостевая спальня, в противоположном конце коридора.
– А прямо у спальни?
– Там с
– Хватит в одной из них места, чтобы поставить кресло?
– Д-да, – мадам Ульм растерянно посмотрела на Сару и снова повернулась к Шандору. – Неужели вы собираетесь просидеть всю ночь в кресле?
– Если вы не возражаете, я собираюсь побродить по дому и понаблюдать. Мадемуазель Энне будет охранять вас ночью, и если вдруг в спальне случится какое-то явление, она сможет затем в точности описать его мне. Мадемуазель квалифицированный сотрудник, я полностью ей доверяю.
Слова сыщика несколько успокоили мадам Ульм.
– Самое главное, мадам, – женщина, слушая, даже подалась вперед. Она, похоже, уже всецело доверилась Лайошу, видя в нём решение всех своих бедствий. – Если вы что-то увидите или услышите ночью, постарайтесь держать себя в руках. Не поддавайтесь страху. Слушайте, смотрите, запоминайте. Я буду рядом, но, думаю, никакая опасность вам не угрожает.
– Почему? – полушёпотом спросила хозяйка дома.
– Вы сами сказали, что голоса не агрессивны. Когда вы впервые увидели что-то странное в доме?
Мадам Ульм задумалась.
– Месяца два назад.
– Это были тени или звуки?
– Звуки. Шаги в коридоре, ведущему к западному крылу.
– После того, как там начали работы?
– Да, спустя неделю или две.
– За исключением ваших расстроенных нервов и недомоганий, на которые жаловались строители и садовники, физически за это время кто-нибудь пострадал?
Женщина растерянно пожала плечами.
– Нет. Никто.
– Не было несчастных случаев, возгораний, каких-то поломок, взбесившихся лошадей, и тому подобного?
– Нет, ничего такого. Хотя Роберт жаловался, что иногда лошади ведут себя беспокойно по ночам. У нас небольшой экипаж и упряжная пара для него. И ещё конь мужа.
– В таком случае у ваших привидений было два месяца, чтобы нанести вред вам, вашему супругу или любому из слуг. Но, однако, всё осталось почти так же, как началось – тени, звуки. Разве что стали различимы слова. Как я понимаю, ваш супруг и горничная, – Шандор посмотрел на Сару, – и вовсе наблюдали явление всего раз, в столовой.
Мадам Ульм неуверенно кивнула.
– Скажите, а нет ли у вас претензий к соседям? – неожиданно спросил Лайош. – Или у них к вам?
Хозяйка покраснела и смущённо потупилась.
– Нет. Мы их практически никогда не видим.
– А если видите?
Женщина улыбнулась, но улыбка эта получилась невесёлой.
– Господин Шандор… Таких, как мы, не любят на Овражках. Мой муж сделал состояние на чайной торговле. Его отец, мой покойный свёкор, начинал с маленькой чайной лавки, а сыновья развили дело – собственные клиперы, несколько чайных плантаций, прямые поставки. Мой батюшка был капитаном торговой шхуны, так они со свёкром и познакомились. Никаких денег в мире не хватит, чтобы заставить соседей забыть, что наша семья – торгаши.
Последнее слово мадам Ульм произнесла так, словно это было ругательство – но одновременно гордо вскинула голову и посмотрела на сыщика. В глазах женщины снова стояли слезы, но теперь всегда безобидная и беззащитная мадам Ульм вдруг превратилась в рассерженную кошку, готовую драться со всем миром.
– Я понимаю, – спокойно сказал Шандор, и пухленькая фигурка хозяйки в кресле тут же обмякла, растеряв боевой задор. – Но вы хотя бы знаете, кто они?
– Слева, чуть ниже нас, в «Соловье и Камне», живут Эплвуды. Первый барон Эплвуд построил это поместье ещё тогда, когда на Овражки только-только начали перебираться знатные семейства, и с тех пор его потомки никогда никому не уступали своих владений. Справа, выше по улице, в Рэд-Мэнор, живёт старая миссис Остен. Она… – мадам Ульм заколебалась.
– Не волнуйтесь. Это всё сугубо между нами.
– Старая ведьма, – гневно выдохнула хозяйка Роуз-Холла. – Она пережила мужа и всех детей, кроме самой младшей дочери. Та по характеру – копия матушки. Это обедневший род, от прежнего величия у них только и осталось, что дом и сад, да ещё спесь. Миссис Остен разбил паралич, она не ходит и толком не говорит, так что дочь катает её по саду в коляске. Когда я впервые увидела их, мне стало их жаль – всё-таки заботиться о больном человеке, да ещё в возрасте… Я попыталась завязать знакомство, хотела предложить помощь. Но со мной говорили так, словно я нищенка из Лайонгейт, и пришла к их калитке просить милостыню!
– Ясно, – на губах Лайоша мелькнула его вечная лёгкая улыбка. Затем сыщик задумчиво потёр переносицу и спросил:
– А кто живёт напротив, через улицу?
– Это огромное владение принадлежит герцогу Скальфаро. Но он тут не бывает, дом стоит запертым. В саду, в сторожке, живёт привратник, который охраняет поместье и присматривает за садом.
– Вы хорошо осведомлены, – Шандор произнёс это как бы мимоходом, но мадам Ульм покраснела от смущения. Затем призналась:
– Благодаря Саре. Слуги дружелюбнее хозяев, они общаются друг с другом, а Сара рассказывает всё это мне. Первое время я надеялась, что знание соседей поможет нам хоть отчасти стать здесь своими, но…
Она не закончила, безнадёжно махнув рукой.
– А Роуз-Холл? Кому он принадлежал до вас?
– Доктору Меершталю.
Шандор слегка нахмурил брови.
– Что-то знакомое… Меершталь, Меершталь… Погодите. Это не он был автором первого проекта городского фуникулёра?
– Который оборвался прямо в день открытия, – кивнула мадам Ульм.
– Медик по образованию и механик-самоучка по призванию, – продолжал сыщик. – Но его ведь тогда, насколько мне помнится, не осудили? Я, правда, знаком с делом только по архивам.