Тень Королевы
Шрифт:
Все на НАБУ знали имя Джинна Куай-Гона—длинноволосого джедая, который много рисковал и все потерял во время битвы за планету,-но сравнительно немногие встречались с ним. Тонра уже слышал все эти истории и присутствовал на многих из них, но Татуинские части этого конкретного предприятия не были точно известны общественности.
“Вот здесь был корабль, - сказал Сабе, указывая на безликие скалы вокруг них. “Вот здесь мы и ждали.”
“Самая трудная часть этой истории, в которую можно поверить, - это не подрас и не рассказ о маленьком мальчике, -
“А ты когда-нибудь мог ей отказать?- Спросила Сабе, и Тонра согласилась с ним.
Они продолжали идти, оставаясь на камнях как можно дольше, а затем развернулись и пошли назад почти точно тем же путем, которым пришли, но достаточно далеко от своих предыдущих следов, чтобы Сабэ надеялся, что они собьют с толку любого, кто попытается последовать за ними. Не было никаких признаков того, что кто-то обращал на них такое пристальное внимание, но Сабе давным-давно усвоила, что чрезмерная осторожность-лучшая часть доблести.
Наконец они добрались до своего корабля. Это был вполне приличный грузовой корабль среднего класса без каких-либо опознавательных знаков. Сабе приобрела его, спросив совета у королевского пилота НАБУ. После битвы на НАБУ Рик Оли получил травму внутреннего уха, из-за которой ему было трудно покинуть атмосферу, хотя он все еще мог летать ниже облаков. Новый пилот, Данеска Варбарос, была женщиной среднего роста с темной кожей, самыми электрическими глазами, которые Сабе когда-либо приходилось видеть у человека, и длинными волосами, которые она любила отбеливать, а затем красить в непрерывную серию различных цветов. Когда они встретились, чтобы обсудить корабль, он был такого же пурпурного цвета, как тот, что виден с низкой орбиты.
Варбарос также предоставляла разведданные о гиперпространственных линиях, безопасных небесах на различных планетах и о том, что делать, если они привлекут неправильное внимание, будь то республиканцев или разбойников. На самом деле Сабе не нужно было использовать эту информацию, но она не собиралась забывать то, что знала..
Тонра старался держаться подальше под предлогом того, что они боятся, и выполнял необходимую предполетную проверку, пока Сабе проверяла хронометр и ждала входящего звонка Падме. Столь же пунктуальная, как и всегда, сигнал прозвучал точно, когда цифры перевернулись, и мгновение спустя изображение Падме заполнило дисплей перед тем местом, где сидела Сабе.
– Сабе, - сказала она, - я так рада тебя видеть.”
– И я тебя, - сказала Сабэ, и это было правдой: последние несколько дней она была угрюмой и рассеянной, но услышав голос Падме и увидев ее, даже в виде голограммы, мгновенно почувствовала себя лучше. Она снова пожалела, что у нее нет новостей получше.
“У вас есть что-нибудь новое, чтобы сообщить?- Спросила Падме, и Сабе стало ясно, какую информацию ищет ее подруга.
– Мне очень жаль, Падме” - ответил Сабе. “Я не смогла ее найти.”
На голограмме плечи Падме округлились вперед, и она резко осела.
“Она умерла?- Спросила Падме через мгновение.
– Нет” - ответила она. “Насколько я могу судить, нет.”
Она заставила Тонру проверить кладбища, хотя сама дважды проверяла их. Порабощенным людям не очень-то разрешалось бывать на Татуине, но им разрешалось устанавливать метки друг для друга, когда они умирали, и так они обычно делали.
“Как может человек, даже порабощенный, просто исчезнуть?- Спросила Падме.
“Это была моя вина, - сказал Сабе. “Мы пришли к этому совершенно неправильно и делали ошибки с того момента, как попали сюда. Тойдарианец исчез, и я слишком долго пыталась поговорить с его дружками. Я знаю, что на Татуине есть существа, которые выступают против рабства, но они не доверяют мне, потому что я разговаривала с подонками, которые наживаются на этом, и, честно говоря, я их не виню.”
“Я знаю, что ты пыталась, - сказала Падме, и отпущение грехов только обожгло ее.
“Я знаю, что старьевщик потерял ее, - сказал Сабе. “Я не знаю, было ли это еще одно глупое пари или он действительно продал ее, но я знаю, что ее здесь нет. Я просто не знаю, где она оказалась.”
Последовала пауза, которая была достаточно долгой, чтобы некоторые могли подумать, что передающее оборудование замерло, но Падме размышляла, расхаживая взад и вперед в пределах досягаемости камеры. Наконец она снова остановилась в кадре.
“Ты думаешь, на Татуине есть люди, которые борются против рабства?- Спросила Падме.
“Я уверена в этом, - сказала Сабе. Вот это-то и было самым неприятным. Она упустила такую возможность. “Ты помнишь дом Шми Скайуокер?”
“Немного, - ответила Падме.
“А на притолоке над дверью был вырезан какой-нибудь символ?”
“Не думаю, - сказала Падме.
– Но почему же?”
“А вот и еще один, - сказала Сабе.
– Белое солнце. Маленький, но определенно намеренный. И новый. Он еще не изношен.”
Падме еще долго размышляла над этим вопросом.
“А вы не могли бы попробовать еще раз?- Спросила Падме.
Это было то, о чем она спрашивала себя в течение многих дней, недель, когда ее неудача стала очевидной, и она была вынуждена согласиться на этот проклятый аукцион. И потому, что она думала об этом, у нее был ответ
– Да” - ответила она. “Нам придется уйти и очистить корабль от любых опознавательных знаков. Может быть, даже изменить его регистрацию, если бы мы могли. Нам бы тоже пришлось вычистить свои личности. Мы бы устроились в Мос-Айсли или в каком-нибудь другом космопорте. В следующий раз мы не вернемся сюда контрабандистами. Мы станем торговцами. Кто-то с сомнительной репутацией, с кем этот подонок мог бы поговорить, но не настолько, чтобы ему можно было доверять. Нам нужно было бы создать жизнеспособный бизнес, чтобы использовать его в качестве прикрытия, но, возможно, тогда местная группа освобождения будет доверять нам, хотя бы как надежному способу покинуть планету.”