Тень креста
Шрифт:
Норвежский король, привычно связав свои корабли канатами, первым ввязался в битву и яростно кинулся на датчан. Ударным кулаком руководил ярл Огге Сванссон со своими гауларцами и согн-фьордцами - лучшими военными мореходами Норвегии. Преимуществом ярла Огге в наступлении на врага стало то, что его более крупные корабли сильно выдавались вперед и рассекали вражеский строй на отдельные драккары-одиночки, а те, в свою очередь становились лёгкой добычей норвежцев. Кроме того у драккаров Сванссона борта были выше уровня вражеских, и его корабли, как башни, возвышались над судами противника. А с этих башен на воинов Свена Вилобородого смертоносным водопадом лился вихрь из норвежских стрел и метательных копий. Не ожидавший такой дерзкой атаки от попавшего в засаду короля Олава, за короткое время Свен Вилобородый лишился большей части своих кораблей, захваченных норвежцами. Остатки центра союзников в беспорядке отступили. На помощь гибнущим датчанам пришли шведы. Олав Шётконунг двул свои силы в ответную атаку.
Но воины короля Олава, которых в битву повёл опытный воин-ветеран, нидаросский ярл Гамли Лейвссон, встретили шведов потоком губительного железа: стрелы и копья летели так густо, что вскоре вражеские драккары стали похожими на ежей. Шведские воины, понеся большие потери, вынуждены были маневрировать, не ввязываясь в абордажный бой, который неминуемо закончился бы их истреблением. И в этот момент, когда казалось, что победа норвежцев уже близка, в атаку на левый фланг маленького флота короля Олава Трюггвасона пошли корабли мятежных соотечественников под предводительством Эйрика Хаконссона.
Ярл терпеливо ждал подходящего времени для одного, но решительного и победного удара, потому зорко наблюдал за сражением со стороны. И первым заметил, что боевые корабли Олава Трюгвасона увлеклись сражением со шведами. Это позволило Эйрику подойти к противнику вплотную. Ярл не стал бросаться в лобовую атаку, а начал методично брать на абордаж крайние корабли Олава Трюггвасона. Кроме того, воины норвежского короля уже израсходовали основной запас стрел и копий, что дало Эйрику Хаконссону преимущество в атаках на расстоянии полёта стрелы или копейного броска - в этом оружии у него недостатка не было. Так мятежники постепенно, корабль за кораблём, приближались к центру расположения Олава Трюггвасона - драккару-гиганту "Большой Змей ". Без удержу норвежцы разили норвежцев - лилась единая кровь Норвегии. Ни в ком не было жалости, но и страха тоже не было.
Сам же Олав Трюггвасон слишком поздно оценил опасность, исходящую от ярла Эйрика. Если бы король Олав смог быстро сманеврировать, развернув основные силы навстречу ярлу — исход битвы оказался бы иным. Но пока Трюггвасон преследовал шведов, воины Эйрика захватили большое число кораблей норвежского короля, а когда Трюггвасон, наконец, стал разворачивать оставшиеся драккары на ярла Эйрика, в бой начали возвращаться датчане, сумевшие перестроиться для атаки на поредевшие силы короля Норвегии. Датские и шведские боевые корабли с одной стороны, воины Эйрика — с другой, медленно, но верно замыкали кольцо вокруг "Большого Змея". От руки соплеменников пал смертельно раненый ударом топора ярл Огге Сваннсон. Стрелы датчан пробили грудь отважного Гамли Лейвссона, люди которого прикрывали подходы к главному королевскому драккару.
Не исправил ситуацию и лучший лучник Олава Трюггвасона - Эйнар Брюхотряс: две выпущенные им в ярла Эйрика стрелы, не достигли цели. Сам же стрелок прожил недолго - ответная стрела оборвала его жизнь. Абордаж "Большого Змея" завершался, теперь корабль был полон возбуждённых и хмельных от пролитой крови врагов. Вскоре всё было кончено. Тяжелораненых добивали датчане, остальных брали в плен. Флот короля Норвегии перестал существовать. Но сам Олав Трюггвасон и двое его ближних людей - верный весфольдец Арн Сигурдссон да окольничий Кольбьёрн ещё сражались на залитом кровью носовом настиле, обороняя жизнь короля. На них навалился десяток датчан, но норвежцы отбились, однако Арн получил глубокую рану в шею и упал за борт "Большого Змея". Тёмные воды сомкнулись над королевским помощником, а из их глубины в последний раз блеснуло серебро дарёного браслета. Тогда окольничий, одеждой похожий на короля Олава, крикнул:
– Государь, бери щит и прыгаем за борт. Датские собаки примут нас за утопленников. Негоже норвежскому королю сдаваться врагу!
И сказав так, Кольбьёрн увлек Олава Трюггвасона в воду. Датчане скоро обнаружили этот подвох: они подняли окольничего на борт и только тогда убедились, что это не норвежский король, люди ярла Эйрика опознали Кольбьёрна. А, когда хватились, то под вторым щитом было уже пусто.
С тех пор норвежский король Олав Трюггвасон из рода Хорфагеров считался погибшим. Но благодарные соотечественники в своих сказаниях-легендах дали ему новую жизнь и новую историю. Святые всегда обязаны оставаться бессмертными в памяти своего народа.
***
Победители разделили поверженную страну на три части, потому больше не стало единой Норвегии. Датчане и шведы оторвали себе по куску. При этом изменники Хаконссоны фактически стали вассалами Свейна Вилобородого, а норвежскую область Викен Свейн Вилобородый контролировал напрямую. Швед Олав Шётконунг получил четыре округа в Тронхейме, а также Мёре, Ромсдал и Ронрике. Род Эйрика Хаконссона правил Норвегией под иноземным протекторатом Дании и Швеции. Поскольку победителям было совсем не до крещения норвежцев, христианизация Норвегии приостановилась на полтора десятилетия.
Королева Тира Датская узнала о поражении и смерти мужа, находясь в Швеции - при дворе брата - Свена Вилобородого и его супруги - Сигрид Гордой. И для неё эта весть стала непоправимым ударом. Тира никогда и никого не любила, считая любовь и верность суетной блажью и уделом простолюдинов: настоящей любовью этой женщины стали власть и богатство. Теперь же Тира оказалась совсем не у дел - без своего дома, без королевства, без наследства и без будущего. На этом её жизнь закончилась, так ничего в ней не добившись, Тира стала приживалкой у чужих людей. Но гордость Тиры Харальдсдоттер Датской была не меньше, чем у Сигрид Гордой, известной ценительницы королевской чести, достоинства и королевских традиций. Бывшая королева Норвегии покончила с собой ужасной смертью - она заморила себя голодом, так говорят саги. Но шведы считают, что от полнейшей безысходности гордячка Тира приняла яд.
Люди Эйрика Хаконссона заняли Нидарос и дворец Олава Трюггвасона без боя - все, кто мог защитить столицу норвежского короля, пали в битве у Свёльда. В королевском дворце поселились Эйрик Хаканссон и его родственники. По настоянию Свена Вилобородого Нидарос был переименован в Тронхейм. Это название сохранилось и по сей день - норвежцы следующих столетий не стали его менять: история должна быть историей, плохая или хорошая, она всегда история родины для последующих поколений Норвегии. Епископ нидаросский Альбан Ирландец и святой отец Матеус из епископства Познанского, что в Полонии, служили церкви Христовой до последних дней, срока пришествия Олава Святого и его времени. Они покинули этот мир, но ряды их последователей стали верными христианами многострадальной Норвегии. Послудующие епископы и святые отцы церкви страны были представлены урождёнными норвежцами. А сами норвежцы добровольно стали носителями креста, как позиции противления захватчикам и иностранному засилию. Подросшие и возмужавшие Рольф Харальдссон - сын Лодочника, и Турстейн Гамлиссон - сын Гамли Лейвссона, крещённые покойным Николасом Ронским, стали добрыми христианами и пошли за Оловом II Святым. Тридцатитрёхлетними - в возрасте самого Христа, они пали в сражении при Стиклестаде, обороняя этого норвежского короля, который и сам не уберёгся от гибели.
Во всех перипетиях времён и противостояний разным врагам Норвегии собор бывшего Нидароса остался Нидаросским. Город оставался по-датски названным Тронхеймом, а церковь, в последствии разросшаяся в собор, продолжала носить название Нидаросского собора Христа. Сама нидаросская церковь увековечила имя Олава Трюггвасона, как первокрестителя Норвегии. Все остальные короли - последователи Олава Трюггвасона принимали корону Норвегии в Нидаросском соборе Тронхейма.
Кузнец, мастер Хаки не скрывал своей приверженности новой власти, всячески пытаясь ей угодить. Но доверия не заслужил. От Христовой веры мастер не отказался, потому новые владельцы Нидароса-Тронхейма относились к кузнецу с недоверием и подозрительностью. Обида сгубила Хаки: он тяжело заболел и вскоре покинул Божий свет.