Тень креста
Шрифт:
Виллеман-скальд устремился к реке,
Туда, где прекрасная высилась липа.
Шёл, арфы тело сжимая в руке.
К рунному камню седому, не ведая лиха.
И избежав все преграды воды,
Песню любви стал наигрывать тихо.
Мотив, известный каждому с самого детства, охватил души окружающих праздничным восторгом. Чудесное - просто магическое избавление невесты Виллемана-скальда - Магнхильд из лап гнусного тролля издавна впечатляло умы и сердца всех норвежцев. Теперь эта песня объединила собравшихся чествовать королевскую пару на обряде венчания, и уже все присутствующие подхватили её слова:
Струны нежно ласкал, извлекая мотив колыбельный.
И в дремоте весь мир утонул беспредельной...
Вдруг громкой, как слава, и властной та музыка стала.
Вмиг дрёмы оковы она разорвала, чтобы Магнхильд спасти.
Везде царило приподнятое настроение, лишь королевский хольд Атли Сигурдссон оставался мрачным и задумчивым. Его взгляд непристанно ощупывал округу, а левая рука придерживала боевой сигнальный рог, подвешенный к поясу хольда. По законам предстоящего обряда жених пребывал к месту венчания первым, чтобы подготовить своих людей к встрече невесты: пара была венценосной, но эта особенность не меняла условий ритуала. Атли подал знак, и королевское войско разделилось на три части - первая осталась справа от входа в церковь, вторая направилась к постоялому двору, третья - проследовала к городским воротам. Король Олав спешился, в ожидании невесты-королевы, и занял место у церковных дверей, находясь на виду у всех, окружённый рядами хускарлов, стоящих плотным полукругом. Справа - высились копья городской стражи и пеших воинов. Слева - ряды молчаливых хладирцев. Нидаросские простолюдины оказались оттеснены на самый край церковной плащади. И тут проревели парадные датские трубы - их медные голоса летели впереди приближающейся свиты королевы Тиры. Королева-невеста дала знать о себе задолго до своего соединения с женихом-королём. Дания приближалась - об этом должны были знать все, чтобы увидев, обомлеть от её величия.
***
Партия королевы, будучи меньше сопровождения короля Олава, от этого не двигалась быстрее. Наоборот, датчане приближались медленно, как будто крадучись. В центре их шествия катилась повозка королевы Тиры: вся деревянная поверхность её была убрана синим покрывалом, шитым золотыми королевскими львами; лошадей украшали попоны с этим же датским символом, в гривах лошадей белели праздничные ленты. Венценосная невеста облачилась в красное платье из дорогой заморской ткани, само платье с ворота и до подола было украшено жемчугом, цена такой одежды - целый боевой корабль. Красный цвет, в этом случае, имел своё неприложное значение, имеющее прямое отношение к церемонии христианского венчания. Красный цвет суть защита: он единственный ассоциируется с безопасностью и силой, которые Святой Дух дает истинным христианам. В целом, красный цвет служил мощным символом в таинстве Миропомазания королей и королев. Он олицетворял присутствие Святого Духа во всех мирских делах христиан, где венчание и есть эта защита и высшая благодать для брачующихся.
На плечах Тиры Датской красовалась белая зимняя накидка. И этот цвет тоже имел значения для невесты-христианки: он воспринимался единоверцами, как цвет полной открытости, граничащей с беззащитностью, чистоты души и помыслов, а у простоюдинов ещё и невинности. Белый, он же - цвет христианской радости, а также и восторга триумфа. На голове Датчанки золотом сияла маленькая корона-венец королевы Норвегии. Хускарлы Тиры выглядели чопорными, выставляя напоказ свой достаток и близость к королевской персоне: подбородки гордо всздёрнуты, на шеях золотые цепи, одежды пестрят разноцветием. На поясах - охотничьиножи в богатых ножнах. Кавалькада телохранителей двигалась на вороных лошадях, а из-под верхней одежды выглядывали края подолов тяжёлых кольчуг. И вот датчане достигли церковной площади. Король Олав помог Тире выбраться из повозки и бережно взял под руку, чтобы сопроводить в помещение храма - к алтарю. Он только начал своё ритуальное шествие, и тут вся округа разразилась славящими возгласами:
– Слава королю-жениху!
– Слава королеве-невесте!
– Слава Олаву и Тире!
И под ноги брачующимся полетели щепоти золотистых зёрен драгоценной пшеницы. По древнему поверию, так выглядело пожелание молодожёнам: пусть хлеб всегда растёт прямо у ваших ног - только нагнись и он уже в руках. Вскоре всё пространство перед венчающейся парой стало золотистого цвета. Но они не жалели посевное добро, наступая на него шаг за шагом - после их выхода с венчания, беднота соберёт всё, просушит и в срок посадит в землю. Ходила молва, что из этих зёрен вырастает самый богатый урожай.
Когда венчающиеся вступили под церковный свод, служки затянули "Credo":
– Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium!
А епископ Альбан со святым отцом Матеусом вторили им, распевая продолжение молитвы " Верую":
– Et in unum Dominum Iesum Christum, Filium Dei unigenitum, et ex Patre natum ante omnia saecula. Lumen de lumine, Deum verum de Deo vero, genitum, non factum, consubstantialem Patri, per quem omnia facta sunt.
Мужские голоса звучали торжественно и назидательно, вызывая в слушателях трепет благоговения перед Господом и домом его. К алтарю венчающаяся чета шла медленно, а за ней тянулся ручей свит и спешившихся телохранителей - люди короля соединились с его гостями и заняли всю правую половину церкви, люди королевы - левую. Не доходя пяти шагов до святого места, королевская пара остановилась. Тиру из рук Олава принял Тореборг Стейнссон, а самого Олава взял под руку Атли Сигурдссон. Будуших супругов, которые должны были стать парой под рукой Господа, развели по их свитам. Вместе им положено было стоять только перед финальным наречением мужем и женой - возложением брачного венца на будущих супругов, но до этого должен был осуществиться весь ритуал христианского венчания. Перед Господом все равны, и Матеус подал знак главным представителям жениха и невесты, тогда Атли принял в руки корону Олава, а Тореборг взял её у Тиры.
В это время на церковной площади свободной осталась лишь дорожка к открытым дверям храма - она разделила стоящих там людей на две группы: справа находились воины короля, конюхи держали лошадей прибывших хускарлов за воинскими рядами, слева - плотный строй хладирцев, насторожённо смотрящих на дорогу к постоялому двору, лошадей хускарлов королевы они не спрятали за свои ряды, расположив тех сбоку, ближе к средине площади.
И вот в церкви прозвучали последние слова молитвы, ею священнослужители призывали Господа в свидетели брака двух христиан. Наступила пора ритуала клятвоприношения и супружеских обетов. А началась она с жениха-короля, которому епископ Альбан, подерживаемый под руку Огге Сванссоном, стал задавать положенные на венчании вопросы:
– Согласен ли ты, Олав сын Трюггви, взять в жёны Тиру дочь Харальда? Господь свидетель твоего ответа.
– Да. святой отец, - ответил Олав, а его ответ слышал каждый присутствующий и Господь тоже.
– Я согласен взять в жёны Тиру Харальдсдоттер.
– Согласен ли ты, сын мой, делить с Тирой дочерью Харальда радости и горечь бытия, быть верным супругом и хранителем потомства своего, взрастить и воспитать его в духе веры нашей?
– Да, святой отец, перед Богом и людьми я даю такой обет, - ответил Олав Трюггвасон, поклонившись в сторону партии невесты.
– Согласен ли ты, Олав сын Трюггви, связать себя узами брака с Тирой дочерью Харальда, навечно? Не возжелать других жён и дев и не возлежать с ними?
– Согласен, святой отец, - ответил король Олав.
– И пусть только смерть разлучит нас. Господь свидетель моим обетам перед Тирой Харальсдоттер. И только он может судить и карать меня за их нарушение, ибо суд Господень - высший суд. Честью своей клянусь быть добрым, честным и рачительным супругом для Тиры дочери Харальда.
После этих слов король Олав ещё раз поклонился в сторону свиты королевы Тиры.