Тень Миротворца

Респов Андрей

Что нашей мудрости, Гораций, и не снилось..."

– "Порвалась цепь времён; о, проклят жребий мой! Зачем родился я на подвиг роковой! Идёмте ж вместе..."

– Вот! Вот что я имел в виду, Гаврила! Томский охотник цитирует принца датского...сюрреализм!

– Но вы должны понимать Иван Ильич, что, приоткрыв покров тайны моей личности, вы уже не сможете смотреть на этот мир, как раньше. Это если поверите даже половине того, что я вам поведаю.

– Вот оно как? Хм...но жить дальше, не разрешив хотя бы части этой тайны, согласитесь, невыносимо.

– Любопытство сгубило кошку, господин коллежский асессор.

– Но, удовлетворив его, она воскресла!
– продолжил

английскую поговорку Вяземский, бросив перед собой салфетку. Лицо его покраснело ещё больше

Нет, похоже, тут дело не в хмеле. Приват-доцент действительно закусил удила. Вот же свела судьба с коллегой, в котором не остыла жажда неизведанного. Ладно, поживём-увидим.

– Хорошо, Иван Ильич. Суть вопроса я вам постараюсь сейчас растолковать. Понимаю, что у вас появится гораздо больше вопросов, на которые я отвечу впоследствии.

За окном уже смеркалось, но учитывая всё ещё небольшую продолжительность последних зимних дней, время ещё было.

– Любезный!
– Иван Ильич щёлкнул пальцами, привлекая внимание официанта, - а принеси-ка ты нам самовар да варений разных. А то у меня от кофе уже меланхолия образовалась, - он повернулся ко мне и откинулся на диванные подушки, - часа два у нас ещё есть, Гаврила Никитич, я весь внимание.

В свой рассказ я постарался вложить основную информацию о хранителях, перемещении разума, анаврах и моей мотивации, а также цели перемещения. Оказалось, что это неимоверно трудно - объясняться простым языком, делая скидку на то, что меня с коллежским асессором разделяет больше века исторических событий и прогресса. Но нужно отдать должное терпению Вяземского. Тот лишь вскидывал брови в ключевых местах повествования, да прикрывал салфеткой рот, раскрывающийся от удивления.

Несмотря на сложность, уложился я менее, чем в полчаса. Давно принесли самовар и стаканы в серебряных подстаканниках. Множество маленьких розеточек с вареньями на любой вкус, орешками в меду и блюдо с калачами. Да, мою информацию Ивану Ильичу следовало заесть сладким, однозначно.

Закончив, я налил себе почти чистой заварки из расписного чайника и пододвинул розетку с малиновым вареньем. Военный врач почти зеркально повторил за мной все движения, глубоко задумавшись, только варенье выбрал яблочное. Чай был восхитительный, он примирял, сглаживал острые углы, успокаивал и настраивал на философский ряд. Признаюсь честно, первая фраза Ивана Ильича меня изрядно удивила и повысила градус уважения к Вяземскому.

– Раньше, Гаврила, я всегда был уверен, что термин "мультиверсум", по-твоему "мультивселенная" лишь подразумевает пластичность восприятия действительности. И касается разделов психологии или даже психиатрии. Работы доктора философии Гарвардского университета Уильям Джеймс совсем недавно были довольно популярны в среде моих коллег и студентов. Но чтобы поверить в реальность существования некоего Веера Миров... тут, мой друг, вы ввели меня в замешательство. Значит, вы из будущего?

– И да, и нет. Я же говорил, мой разум перемещён в тело прадеда. Того, с кем вы знакомы под именем Гаврилы Пронькина.

– Да, дела. Уж и не знаю, как к вам теперь обращаться?

– Меня радует, что вы, Иван Ильич, приняли мои слова на веру. Но пусть наше с вами общение, хотя бы на людях, останется в прежних рамках. Рассказывать ещё кому-то о своём происхождении я более не намерен.

– Не буду скрывать, Гаврила, многое, если не всё в вашем рассказе необычно. И хотелось бы верить, да не получается. Но есть один факт в вашу пользу.

– Один?

– Не придирайтесь, - широко улыбнулся коллежский асессор, - один, но важный: факт того, что всё, что вы мне поведали, не несёт в себе никакой

выгоды вам. По крайней мере, прямой. Даже наоборот, вы доверяетесь мне, вашему патрону в ближайшее время, тому, от кого зависит ваша судьба и исполнение указанной цели! То есть, вы рискуете! Мне же это отрадно. Поверьте, я много на своём веку повидал и мошенников, и умалишённых. Вы ни тот, ни другой. Разве что, потрясающий актёр. Но и это было бы менее вероятно, чем то, что вы рассказали. Всё же, свидетели и факты, предваряющие наше знакомство, а также поручительство давно уважаемого мной отца Афанасия, говорят в вашу пользу. И пусть ты не всё рассказал мне, Гаврила, не страшно! Я и сам бы на твоём месте поостерёгся, всё же не так давно знакомы. Уж больно хочется верить, - коллежский асессор сжал кулаки и пристукнул ими по скатерти, - это кто же откажется от подобного источника информации о будущем? Это ж для меня, материалиста и естествоиспытателя, искушение почище, чем яблоко для Адама и Евы!

– О, Иван Ильич, прошу, не обольщайтесь! Моё невежество чудовищно. Вы и не представляете, как низко пал уровень не столько образования, сколько образованности в моё время... Хотя мне и разрешено Странником привносить любые изменения в эту реальность. Но кто я? Пылинка во вселенной. Да ещё и малообразованная. Да и некогда мне. Делом надо заниматься, если помните, жизнь дорогих мне людей на кону!

– Ну, вопрос об оценке вашей образованности, любезный, позвольте решать мне. Дайте только время и, надеюсь, мы будем весьма друг другу полезны!
– глаза военного врача заблестели. Похоже, Иван Ильич не только поверил, но и решил проверить, а заодно и воспользоваться моими знаниями.

– Что ж, буду рад быть полезным, - вздохнул я, понимая, что дёшево поддержка мне Вяземского, увы, не обойдётся.

– Ладно, мой дорогой протеже, - Иван Ильич пребывал в великолепном настроении, - мне, конечно, хотелось бы ещё поболтать. Но, полагаю, не место и не время, как считаешь?

– Вполне разумно.

– Тогда я, пожалуй, дам распоряжение Демьяну, не привлекать тебя завтра с утра, - Вяземский перестал перескакивать с "вы" на "ты" и обратно, значит, немного успокоился. А вообще, железная воля оказалась у коллежского асессора или мне повезло открыться человеку с гибким мышлением. Хотя как бы я сам реагировал на подобное? Уж точно оставил бы окончательные выводы "на потом".

Глава 8

 Раззудись, плечо, если наших бьют!

Сбитых, сваленных оттаскивай!

Я пред боем тих, я в атаке лют,

Ну а после боя - ласковый!

В. Высоцкий.

Посидели мы знатно, аж на четырнадцать рублей с полтиною. Оставив полтину на чай, Иван Ильич взял серо-голубой банковский билет в пять рублей и протянул мне со словами:

– А купите-ка на эти деньги, Гаврила Никитич, чего потребно нашим нижним чинам по более того, что они просили. Не всё же только нам с вами душеньку перед фронтом отводить. Пусть ребятушки порадуются.

– Будет сделано, Иван Ильич, - кивнул я.

Пока коллежскому асессору один из официантов помогал одеть шинель, я шепнул другому, сунув два рубля, чтобы он собрал с собой мне того самого окорока провесного да рыбки холодного копчения для солдат. Ну и конфет разных.

Военный врач одобрительно улыбнулся и пошёл к выходу на перрон, наказав мне поспешить, ибо следует предупредить урядника о моём самостоятельном возвращении к эшелону.