Тень Миротворца
Шрифт:
Сдвинув небольшие картонные коробки из-под шляпок, некоторые из которых доверху были заполнены перевязочными пакетами, подошла ко мне, окатив холодным взглядом с ног до головы.
– Чем могу служить, Гаврила Никитич?
– Прошу прощения, Ольга Евгеньевна, что отрываю от работы. Хотел обратиться с несколько необычной просьбой.
– Извольте, я вас слушаю, - хоть бы мускул на лице шевельнулся или ресницы дрогнули. Лицо барышни из окошка справочного бюро. Один в один. Только голос поприятнее.
– Я бы хотел узнать,
Похоже, баронесса зависла. Наверное, размышляет, не каверза ли это какая-нибудь. И странный вольнонаёмный Пронькин, имеющий склонность по ночам заниматься гимнастикой на морозе в полураздетом виде и оказавшийся отчисленным неблагонадёжным студентом, попросту смеётся над ней.
Я же решил оставить вариант именно с немецким языком, так как варианты с греческим, латинским или, скажем, французским заранее исключил князь со своей придумкой сделать меня политически неблагонадёжным студентом. Раз бывший студент, да ещё Императорского Казанского университета, значит, неплохо окончил гимназию. А в это время языки учат на совесть, причём, несколько кряду, не то что в моём времени.
– Вы раньше изучали немецкий?
– броня невозмутимости баронессы вроде бы слегка треснула. Соболиная бровь дрогнула и изогнулась дугой.
– В том-то и дело, что нет, Ольга Евгеньевна. А ведь это язык основного противника! Ну не по-гречески же мне с пленными говорить?
– для пущего эффекта я прижал правую ладонь к груди и постарался изобразить на лице всю палитру жажды приобщения к знаниям.
– Ах, это... Мм-м, у меня нет, но, кажется, у Татьяны Аскольдовны была какая-то литература. По-моему, словарь. Но учить язык по словарю. Транскрипция немецкого не самая сложная, но, чтобы вас поняли, нужно ведь хоть какое-то произношение?
– Н-да-а...я как-то не задумывался над этим, - развёл я руками. Ну не говорить же мне Ольге, что это лишь для активации и тренировки определённых отделов моей памяти.
– Предлагаю поступить так, Гаврила Никитич. Недели, конечно, мало. Но я постараюсь помочь получить минимальные навыки в немецком, что могут пригодиться на фронте и в тылу врага, не приведи Господь, - Ольга искренне перекрестилась.
– От вас же понадобится усердие и штудировка наших записей и ещё...
– сестра милосердия замолчала, пристально глядя на меня.
– Всё что угодно, Ольга Евгеньевна!
– определённо слукавил я.
– Вы расскажете мне всю правду о себе. И я не потерплю лжи, Гаврила! Её я чувствую интуитивно. Есть у меня такая способность. Батюшка привил.
– Хорошо...но как же с немецким? А если у Татьяны Аскольдовны не найдётся литературы?
– Обойдёмся, Гаврила Никитич, - улыбка Ольги выражала одновременно и превосходство, и удовлетворение.
– Основателем
Ни хрена себе, заявочки... Я постарался не слишком пересаливать лицом с растерянностью. Но удивлён, конечно, был очень. Получается, Ольга - австрийская баронесса? Видимо, все мои мысли легко читались на моей физиономии.
– Не надо так расстраиваться, сударь. Я русская баронесса по крови и духу! И моим предкам вверено баронское достоинство русским царём. А что до Австрии. Так и времена уже не наполеоновские. И то, что сейчас Россия выступает против Австро-Венгерской Империи, никоим образом не изменит моих патриотических чувств. Я вас успокоила?
– Вполне.
– Танечка! Дружочек, можно вас отвлечь?
– произнесла Вревская куда-то в глубину вагона. Перестук каблучков - и к нам присоединилась невысокая сестра милосердия с милым, но печальным лицом, - Танечка, скажите, вы случайно не захватили с собой словарь немецкого языка?
– Да, рижское издание Киммеля, под редакцией Павловского. Вы же знаете мою слабость к сказкам Вильгельма Гауфа, - голос девушки соответствовал внешности: тихий, мелодичный. Лёгкая картавость лишь придавала ему прелести.
– Мы с господином Пронькиным решили немного позаниматься, пока эшелон идёт до Самары. Вы не одолжите нам его?
Девушка молча кивнула и скрылась в глубине вагона. Через некоторое время Татьяна Аскольдовна вернулась, неся в руках два толстенных тома. Она немного замялась, подходя, но потом решительно вручила мне словари. Я не выдержал, уж очень милой показалась мне хрупкая Татьяна:
– Кто родился в день воскресный, получает клад чудесный!
Наградой мне была светящаяся улыбка и изящный книксен.
– А вы не перестаёте меня удивлять Гаврила, - заметила Ольга, едва Татьяна скрылась в своём купе.
– "Холодное сердце" - моя любимая сказка, - искренне ответил я. Гауф - очень особенный сказочник.
– Что ж. Сегодня после обеда у меня будет возможность выслушать все ваши сказки.
– Буду очень рад, - я откланялся и, прихватив словари, вернулся в каморку Вяземского.
Сам князь куда-то подевался. Как позже сообщил мне Семён, убыл на санитарный обход поезда, прихватив с собой двоих санитаров. О, как! Бдит врачебное око. И то верно. Прём почти без остановок, народу толком не помыться, в вагонах полно солдат, а ватерклозет на каждый один. Горячая еда хорошо если два раза в день. Понятное дело, народ бывалый, не баре, но и досмотр нужен.