Тень среди лета
Шрифт:
«Если бы, – подумала она, улыбаясь. – И все же хорошо, что ты во мне ошибся».
13
Холодным мглистым утром корабль обогнул большой остров с белой дозорной башней и вошел в гавань Ялакета. Ота стоял у борта, наблюдая, как земля меняет очертания – от сизых холмов вдалеке до зелено-серых осенних сосен. Высокие серые дома Ялакета теснились у спокойнейших вод в мире. Шум прибоя доносился до корабля, но из-за тумана звучал приглушенно, словно разговор в соседней комнате.
Суши
Третий сын хая Удуна убил последнего брата. Они отыскали друг друга в Чабури-Тане и схватились на ножах где-то на побережье. Или же средний сын, которого Ота видел при дворе в Сарайкете, был в конце концов отравлен. А может, напал на младшего, да промахнулся. У причалов, на улицах, в чайных домыслы множились и мешались со старыми расхожими слухами, порождая и вовсе дикие предположения. Ота подыскал местечко в дальнем углу чайной недалеко от пристани и стал слушать, что говорят люди. Младший сын займет отцовский трон – добрый знак. Стало быть, род не захирел. Поговаривали даже, что следующий хай Удуна будет особенно храбр и даровит.
Для Оты это значило лишь то, что новый хай убил двух родных братьев, а прочие, самые младшие, давно стали изгнанниками и до сих пор обретаются где-то, отмеченные клеймом. Если только из них не сделали поэтов. Если им не посчастливилось стать такими, как Хешай.
– Что-то ты невесел, – произнес знакомый голос.
– Орай! – Ота принял позу приветствия. Посыльный сел напротив него и поднял руку, подзывая разносчика. Очень скоро перед ними появились две чаши риса с рыбой, чайник копченого чая и две нежно-зеленые пиалы. Ота принял позу поправки, но Орай его остановил.
– Такова традиция нашего Дома. После долгого пути мы угощаем попутчиков ужином.
– Правда?
– Нет, – признался Орай. – Но мне кажется, серебра у меня побольше твоего, а рыба здесь очень хороша.
Разносчик нависал над столом, переминаясь с ноги на ногу, пока Ота не рассмеялся.
– Позвольте мне хотя бы заплатить за свое, – сказал он, но Орай принял позу отказа: мол, в другой раз.
– Ну, Итани, – произнес он, – вот все и закончилось? Хотя… твоя сестра далеко живет?
– День вверх по реке или вроде того, – соврал Ота. – И два дня пешком. Она так рассказывала. Я там еще не бывал.
– Еще несколько дней по реке – и можно посмотреть на селение поэтов. Ты ведь не видел его?
– Нет, – ответил Ота.
– Если время терпит, сплавай туда – не пожалеешь. Палаты дая-кво по сути высечены из скалы. Говорят, их строили по образцу древних школ Империи, хотя сомневаюсь, чтобы эти руины можно было взять за образец. Зато звучит солидно.
– Это да.
Рыба была восхитительна – сочная от лимона и острая от перца. После нескольких кусков Ота понял, что
– Итак, твое первое водное путешествие скоро закончится. Что скажешь? Как оно было?
– Непривычно, – признался Ота. – До сих пор земля качается.
– Точно. Но это скоро пройдет. А в остальном? Когда я был молод, у нас говорили, что море – как женщина: ничто так не меняет мужчину. Особенно в первый раз.
– Ну, не знаю, – ответил Ота. – По-моему, я все тот же. Десять пальцев, два уха, два глаза. Плавников нет.
– Значит, это только так говорят.
Орай налил себе еще чая и подул на пиалу, чтобы остудить. Ота прикончил остатки риса и, откинувшись на спинку скамьи, обнаружил, что Орай задумчиво глядит на него. Ота принял вопросительную позу.
– Признаться, Итани, я не случайно тебя здесь встретил. Рыба – рыбой, но я тебя разыскивал. Я восемь лет работаю на Дом Сиянти и пять из них провел в пути. Думаю, это кое-чему меня научило. Смею сказать, в людях я разбираюсь неплохо. Скажем так: ты меня удивил. За эти несколько недель на корабле у меня была возможность к тебе присмотреться. Ты умный, хотя скрываешь это, увлеченный, хотя и не знаю, чем. И тебе нравится путешествовать. У тебя к этому талант.
– Вы так говорите только потому, что меня не тошнило на корабле, – отшутился Ота.
– Способность принимать пищу в первый день плавания – это дар. Не разбрасывайся им. Нет, я давно заметил в тебе задатки посыльного. Я сейчас в своем Доме на хорошем счету. Могу дать рекомендацию. Поначалу, конечно, тебе важную работу не доверят, но ездить будешь, как все, так что решайся. Жизнь непростая, зато интересная. Может быть, в этом твое призвание.
Ота склонил голову. Он был польщен и в то же время сконфужен. Орай прихлебывал чай, дожидаясь, пока Ота созреет для ответа. Ота принял позу, выражающую благодарность и отказ.
– Мое место в Сарайкете, – сказал он. – Я еще многого там не успел.
– Отработать по договору? Понимаю. Но ведь это не займет много времени.
– Не только. У меня там друзья.
– И девушка, – добавил Орай.
– Да. Лиат. Я… ей вряд ли понравится, если меня все время не будет рядом.
Орай ответил позой понимания, в которой таился незаданный вопрос. Чуть погодя он все же задал вопрос, но другой.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать.
– А ей?
– Семнадцать.
– И ты ее любишь, – закончил Орай. В его тоне слышалось едва скрытое разочарование. – Думаешь, что вы созданы друг для друга.
– Не знаю. Но должен узнать, верно?
Орай улыбнулся и жестом признал его правоту, потом задумчиво полез в рукав и выудил оттуда письмо, зашитое и скрепленное зеленым воском с узорчатой печатью.
– Понадеялся, что ты согласишься, – произнес посыльный, передавая письмо Оте. – Если вдруг случится, что эта чудесная девушка отпустит тебя на свободу, считай, мое предложение в силе.