Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
Хаммон пыхтел, кряхтел, но не отставал ни на шаг. С самого Луксора над нами кружил, временами издавая протяжный звонкий не то крик, не то свист, печальный египетский сокол. Луис Чейфер всегда говорил, что это хороший знак, и насколько он был прав, нам предстояло убедиться вот-вот.
— Теперь мне надо переодеться, — я шагнул в небольшое углубление под нависающим из скалы камнем.
Фараон с интересом заглянул в мою сумку, из которой я вытащил запасную одежду и походную аптечку с минимизированным инструментарием. На его лице проступило разочарование:
— Ты что, вообще не взял оружие? Как же мы там?
— Оно нам не понадобится. А если бы понадобилось, то вряд ли даже плазменник помог бы против двадцати заряженных автоматов. Поэтому успокойся и просто иди за мной.
Он с сомнением поджал губы:
— Я, конечно, много чего слышал о вас, монахах… Всё-то вам по плечу. Но против лома нет приема. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. А на тебе даже броника нет. И этот парень смеялся, читая фельетон о дрессировщике Иглзе! Ты на себя в зеркало смотрел?
Я пристегнул аптечку к поясному ремню и вышел из-под камня. Теперь моя одежда почти сливалась по цвету с оттенками ландшафта. Если верить Фараону, то на его родине пески того же цвета, а это значит, что покровительственная окраска может пригодиться, когда мы будем уносить ноги из Тайного Кийара. Похожий костюм я взял и для Хаммона, вот только ему придется надеть его после переброски.
— Ничего не бойся, Фараон. Хуже, чем ты натворил, быть не может. Не волнуйся, чаще щупай пульс и кушай витамины — этим ты окажешь неоценимую услугу здешнему миру.
— Тебе бы только отшучиваться!
— Зато не ныть. Идем.
— Тогда с Новым годом! — буркнул он, поднимаясь с камня.
— Что?
— Ну, какое сегодня число?
— Двадцать первое…
— И что это, по-твоему?
— День весеннего равноденствия.
— Сам ты… весеннего равноденствия! Это Новый год!
— Хорошо. Потом расскажешь. А сейчас быстро сделай умное лицо, мы в зоне видимости камер наблюдения.
— Вот гад, а! — гыкнул Фараон.
Мы поднялись с ним по гладким, отполированным до перламутрового блеска ступеням.
Возле единственного входа уже толпилась группа экскурсантов во главе с гидом. Я подошел к гиду и попросился послушать его лекции. Он не возражал. Хаммон вытащил из кармана носовой платок и принялся обмахивать им лицо, иногда промокая пот: если терморегулянты в нашей одежде поддерживали нормальную температуру, то незащищенное лицо и руки страдали от солнечного гнева в полную силу.
— Нас к порталу-то подведут? — шепнул он мне.
— Подведут.
Нас пропустили без лишних вопросов.
Мы с Фараоном, отчаянно жалующимся на духоту и тесноту Пирамиды, постепенно отстали и очутились в самом хвосте группы. Рассказ экскурсовода мы не слушали.
В зале с ТДМ я пультом Джоконды включил над нами оптико-энергетическую защиту. Теперь мы перестали быть видимыми, но двигаться могли только во внутренних пределах купола.
— Чудеса! — восторгался Фараон, когда все, давно забыв о нашем существовании, прошли мимо, и зал опустел. — Прямо как в сказке!
А мне вспомнилась передача о планете Сон, которую я успел понять и полюбить. Мало что, да попросту руины остались от города, где мы совсем недавно жили. Волна прокатилась до середины материка и, остановленная горами, отхлынула в океан. Береговая линия неузнаваемо изменилась. Остовы домов почти все ушли под воду. Диктор называл наш город Новой Атлантидой и говорил, что, быть может, через много тысяч лет люди цивилизации, которая сменит нашу, наткнутся на то, что останется к тому времени на Сне. Они будут гадать и спорить, сделано это разумными существами или создано игрой стихии. А дрюни будут все так же бегать по первозданным лесам и радоваться их прилету.
Когда зал опустел, я сказал Хаммону: «Пора!» — и отключил купол.
— Теперь еще раз. Мы входим в круг, и я тут же включаю ОЭЗ, а потом портал закидывает нас в твой мир. Но что бы ни случилось, ты продолжаешь стоять на месте и ждать. Пули отрикошетят от защиты, а для глаз охраны ты будешь недоступен. Они подумают, что ты исчез навсегда в неизвестном мире, и вскоре разойдутся. А мы выйдем.
— Кристи, ну а что, если я сам? Без тебя?
— Ты появился тут без одежды?
— В чем мама родила! — гордо ответил он. — Все ваши девчонки были под впечатлением!
— Ну так можешь быть уверен, что и туда ты не сможешь забрать отсюда ничего…
— А с чего ты взял, что сам попадешь?
— Это тоже гипотезы наших теоретиков. Некто одушевленный увлекается тобой в твой мир.
— Значит, может быть и не так? Я могу прыгнуть обратно и в одиночестве, если гипотеза неправильна?
Я не хотел об этом думать, но пришлось признать, что в таком случае у нас тоже будет своеобразное (только недолгое) развлечение, подобного которому не видел еще никто.
Мы подошли вплотную к ТДМ.
— Подожди, — сказал я Фараону. — Не будем рисковать. Вдруг портал сработает мгновенно, как в твоем мире? Давай сначала зайду и приготовлюсь я, а потом запрыгнешь ко мне ты.
— Договорились, — сглотнул Хаммон; его щеки стали пунцовыми, по лицу тек пот, и еще он заметно дрожал от страха.
Я вскочил на диск и сжал в ладони пульт от купола защиты. Где-то глубоко под полом загудели катящиеся шары.
— Давай!
Он утерся рукавом и заскочил ко мне. В то же мгновение я активировал ОЭЗ, в то же мгновение все залил яркий свет.
Голые скалы. Палящее солнце. Я жду своего извечного врага на огненном коне, но его нет. Я стою не на плато, а на балюстраде вырубленного прямо в скалах древнего замка, и на руку мне садится, складывая острые крылья, печальный сокол, слетевший с небес.
А внизу жил обычной суетой большой красивый город, но мне не удалось рассмотреть его: свет вновь ослепил меня.
8. Альфа и Омега
Мир Тут-Анна Хаммона, тоже день весеннего равноденствия