Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
Лицо Агриппы вытянулось:
— Ну уж это ересь — сомневаться в его чистоте, брат Сабелиус!
Сабелиус расхохотался:
— Ему не было дела до этого вопроса, брат Агриппа. И в голове у него был порядок, чего не скажешь о некоторых его учениках. Он привел на Фауст всех желающих идти с ним, а это были и женщины, и мужчины, и семьи с детьми. А впоследствии женщин с Фауста вытеснили.
— Изгнали?
— Зачем же? Просто они все умерли в срок естественным образом, и следующее поколение знало о них понаслышке, а через полторы сотни лет память о них стерлась.
Это открытие, как и прежние, снова неприятно поразило Агриппу, но, крепкий духом, он принял его к сведению и постепенно достроил собственную картину мира. Время сделало его мягче и терпимее к человеческим слабостям, но больше никогда в жизни не ставил он одно верование превыше другого.
Такси везло их от самого флайеропорта, и уже через несколько километров открылся вид на долину и знаменитую гору Титано. Где-то далеко в туманно-голубой дымке пряталась Адриатика, а Сан-Марино переливался мишурой, оставшейся после недавних зимних празднеств. Машина проскочила мимо невысоких коттеджей нижнего города, окруженных садовыми деревьями. Нужный дом стоял чуть особняком, у подножья Титано, с видом на каменные стены крепости Гуаита Ла Рокка, одной из трех цитаделей на вершине горы. Он был самым старым в Сан-Марино, если, конечно, не считать средневековых фортов, и вместо легкого фруктового садика с беседками из винограда на приусадебном участке росли хмурые ели, высокие туи, самшит, лавровишни и плетущиеся кустарниковые розы. Южную сторону постройки оплетал мелколиственный плющ, взбираясь на крышу из красной черепицы. Невысокая изящная изгородь и главные ворота были выкованы в виде вьющихся ветвей и причудливых цветов.
Агриппа позвонил, и кто-то открыл им калитку рядом с воротами. От нее к парадному входу вела узенькая аллейка, у самого дома сливавшаяся с круглой площадкой, на которой парковалось несколько разноцветных автомобилей.
— Красиво здесь, — сказал Сабелиус, поднимаясь по каменным ступенькам на крыльцо, охраняемое двумя остроконечными тисами.
Дверь открыло бездушное существо, одетое в элегантный, но очень официозный костюм, с невозмутимым лицом и равнодушным взглядом.
— Как вас представить? — спросило оно мужским голосом, церемонно вытягивая вдоль туловища руки в белых перчатках.
— Нам назначено господином Лоутоном-Калиостро, — сказал Агриппа. — Мы прибыли немного раньше, поскольку наш рейс перенесли на час раньше. Уточните, пожалуйста, у хозяина, нам подождать указанного срока здесь, или…
— Или! — донеслось из-за двери вместе с музыкой.
«Синт» ретировался, уступив место довольно молодому мужчине. Фаустяне узнали в нем хозяина дома, господина Фредерика Лоутона-Калиостро, которого видели на изображении. Он внимательно посмотрел на монахов серыми, непрозрачными, как кусочки гранита, глазами и посторонился:
— Прошу в дом, господа.
Агриппа пропустил Сабелиуса вперед и оглянулся на дворик, куда именно в тот момент въезжала еще одна машина. Было похоже, что в доме отмечали какой-то праздник, а припаркованные автомобили принадлежат гостям.
— Сыну сегодня исполнилось три года, — сказал Фредерик, поймав врезавшуюся в него девчонку с длинными локонами и отправив ее в нужное русло — толпу ребятишек, которые, ничего не замечая вокруг, с криками неслись мимо. — Риккардо! Рикки, пойди сюда!
От веселой стайки детворы отделился мальчик с ярко-синими глазами и темными волосами. Но он не побежал к отцу напрямую, а стал перепрыгивать или обходить по периметру белые плитки на полу, стараясь ступать только на коричневые. Калиостро с улыбкой дождался его и поднял на руки:
— Риккардо, познакомься с нашими гостями. Они прилетели с Фауста и хотят поздравить тебя с днем рождения.
Мальчик повернулся к Сабелиусу, и монах подмигнул ему. Рикки улыбнулся.
— Ну все, беги.
Отец поставил его на ноги, слегка хлопнул пониже спины, подгоняя, а потом распрямился:
— Я вас слушаю, а потом приглашаю к столу.
— Господин Калиостро, — произнес Сабелиус, — я уполномочен произнести одно имя, дабы вы не отнеслись скептически к тому, что я должен вам поведать.
— Какое имя?
— Коорэ.
Господин Калиостро слегка изменился в лице, бросил взгляд на своего сына, как раз съезжавшего по перилам вслед за той расшалившейся девочкой с локонами.
— Не может быть… — пробормотал он. — Я что-то не учел? — и в следующую минуту растерянность схлынула. — Прошу вас!
Фредерик раскрыл дверь в свой кабинет.
Агриппа не двинулся с места, и туда вошел один Сабелиус. Калиостро понимающе кивнул.
Понимая, что разговор Сабелиуса с хозяином дома коротким не будет, Агриппа медленно вышел на широкий балкон с северной стороны. Над Гуаита Ла Рокка в глубоком лазурном небе кружила стайка неизвестных птиц, а воздух пах морем и какими-то цветами.
И тут уединение Агриппы прервал мелодичный женский голос:
— Господин священник!
Фаустянин обернулся. По лестнице к нему поднималась женщина лет тридцати пяти, пышнотелая, с бойкими карими глазами и невообразимо сложной прической. Агриппа поклонился ей.
— Санта Мария! Что же вы стоите здесь в одиночестве? Мне, право, даже неловко, как хозяйке! Спускайтесь к столу, вы непременно должны попробовать мою сегодняшнюю пиццу!
Агриппу бросило в жар: неужели он так узнаваем даже в мирской одежде? Но он решил не сдаваться сразу и осторожно осведомился:
— Почему вы решили, будто я священник, госпожа Калиостро?
Женщина растерялась, захлопотала:
— А разве это не так? Ой, простите ради пресвятой девы! Все дело в том, что я уже давно хочу, чтобы Рикки был окрещен, вот и решила, что Фред наконец-то снизошел до моих просьб и пригласил священника для беседы… Без обид — просто внешне вы очень похожи на настоящего священника.
От ее стрекота у Агриппы закололо в висках, и он пошел к столу лишь затем, чтобы она поскорее потеряла к нему всякий интерес и переключилась на кого-нибудь другого.
— Называйте меня Маргарет, господин… э-э-э? простите?..
— Агриппа, — ответил Агриппа.
— Так вы все-таки священник?! — она резко встала и повернулась к нему.
— Я не священник. Я монах с Фауста.
— Грандиозно! Идемте, я познакомлю вас с сестрой! Софи моя старшая сестра, она живет в Сан-Франциско, но ради племянника приехала к нам. Вот она!