Тень в воде
Шрифт:
— Он, наверное, считал, что здесь такое же уродство, что и в Кракове, — воскликнула девушка, исполненная негодования. — Как он мог? Он же родом отсюда, как и мы!
— Но что вы думаете о результате? — не отставала Йилл.
— Он здорово разошелся. Сначала говорил, что все будет готово еще в прошлом году. Ха! Да никогда не будет готово. Всегда найдется народ, который не захочет превращать город в какое-то Синюшкино.
А Йилл понравилось. Она ходила по городу и фотографировала голубизну, пытаясь поймать нюансы. Она видела перед собой Сёдертэлье: что, если бы такой эксперимент поставили и
К пущему восторгу, Йилл обнаружила, что фасады некоторых зданий украшены надписями. На задворках портового склада она наткнулась на хайку Лapca Соби Кристенсена:
ТОЧКА СВЕЧЕНИЯ I
Садовник дрожит
Палец садовника дрожит
Над тяжестью розы
Пока Йилл читала, мимо прошла женщина с пакетом мусора и подозрительно покосилась на нее.
— Я просто читаю, — поспешила объяснить Йилл.
— Что?
— Ну вы посмотрите, так красиво, до слез. Какой потрясающий выход поэзии на улицу.
Женщина пожала плечами и усмехнулась. Она каждый день выносила мусор, но ни разу не замечала стихотворения.
— Не, я только вот это видела. — Она указала на неприличное словечко, намалеванное неподалеку. Понять его было несложно.
Женщина словно нехотя подошла к Йилл и стала читать тщательно выписанный текст.
— Ну, не знаю, — улыбнулась она уже по-новому, будто смущенно, — понимаете, как-то не успеваешь, времени на все не хватает.
Палец садовника дрожит над тяжестью розы.Йилл старалась запомнить строчки, чтобы рассказать Тору, который остался в голубом отеле. Утром он был такой замкнутый и молчаливый. Йилл не могла достучаться до него.
Точка свечения. Есть ли точка свечения в жизни того, кто утратил близкого человека столь незавершенным образом, как Тор? Йилл подошла к книжному магазину. Небольшой, в основном открытки и канцелярия. В витрине лежала раскрытая книга с пейзажными фотографиями. Фьорды и закаты. Силуэты горных массивов. Йилл купила альбом, попросив завернуть в подарочную упаковку. Выйдя на улицу, она обнаружила, что идет дождь. Пальцы и нос озябли.
В лифте отеля она посмотрела на отражение своего угловатого лица.
Пятьдесят с хвостиком. Я, Йилл Виктория Чюлен, тетка пятидесяти с хвостиком лет. Сморщившись, она потерла зубы краешком рукава. Добела их уже не очистишь, сколько ни три щеткой с солью — хваленый способ. Глаза голубые, но не такие насыщенно-голубые, как в молодости. Выцвели, как и волосы — жидкие и серые. Иногда она их подкрашивала хной, как настоящая климактеричка. Сейчас волосы висели посекшимися прядями. Может, постричься? Может, стара она уже для такой длины?
Когда Йилл вошла, Тор курил у открытого окна.
— Могла бы постучать, напугала ведь!
— Тор, — быстро произнесла она, чтобы не передумать. — Если бы ты увидел меня сейчас впервые. Если бы ты до этого
— Что?
— Как ты думаешь…
К ее удивлению, он выбросил сигарету в окно и закрыл его, а после подошел к ней и обнял.
Глава 14
Поведение птицы изменилось, будто что-то ее беспокоило. Она сидела, прижав крылья к бокам, и кричала так, что от пронзительных звуков закладывало уши.
— Что такое с тобой? — шептала Жюстина.
Она стояла на верхнем этаже и смотрела вниз, в густую, непроглядную зелень. Близился вечер, но жара все висела, тяжкая и неподвижная. Жюстине мерещилось то верещание обезьян, то тонкий звон мелких насекомых. Она вслушивалась в эти звуки, когда остальные спали, а она одна бодрствовала. Шорох и гомон джунглей. Жюстина дрожала, мерзла в адскую жару.
— Иду, — крикнула она и поспешила вниз по лестнице.
Просторный вольер был выстроен вокруг дерева. И птица могла прыгать с ветки на ветку, даже летать, если захочет. Обычно она спускалась к Жюстине и, разевая черный клюв, добродушно скрипела. Но на этот раз птица молча подобралась к хозяйке. Жюстина прижала лицо к сетке и почувствовала птичье дыхание, точно ветер легонько коснулся верхней губы.
— Я принесу тебе яиц, — почти шепотом сказала Жюстина. — Яиц с маслом и мясом. Не грусти. Не грусти и не бойся.
Вольер из сетки и дерева построил Ханс-Петер. Жюстина и не знала, что он такой мастеровитый.
— Птица должна бывать на воздухе, — решил он. — Ей необходим ультрафиолет.
Конечно, он был прав в том, что постоянное пребывание в замкнутом пространстве губительно для живых существ.
— Солнце и ветер в перьях — вот что нужно этой проказнице.
Птица обвыклась в вольере с первого дня. Забралась наверх и уселась успокоенная. Жюстину тревожила мысль о кошках и других птицах, вдруг ее питомица испугается, увидев их. Иногда после дождя в траве у вольера скакали дрозды-рябинники, но обитательницу вольера они полностью игнорировали — как и она их.
Птица вдруг резко отлетела к противоположной стенке вольера, врезавшись в нее. Взъерошенные перья будто поблекли. Жюстина обернулась — кажется, что-то напугало птицу.
Все было как обычно. Пышная, тяжелая зелень, маслянистый блеск воды. Йилл увидела собственную машину, припаркованную у спуска. Она подумала, что если бы Ханс-Петер поехал на машине, то давно уже вернулся бы домой. Но на работу он предпочитал ездить общественным транспортом. Иногда Жюстина забирала его на машине. Случалось также, что она оставалась в гостинице и проводила ночные часы в его служебной каморке.
— Что такое? — тихо спросила она. — Если бы ты могла рассказать, что случилось.
Птица смотрела на Жюстину, разинув клюв. Может быть, хочет пить? Жюстина открыла дверцу и вошла в вольер. В плошке еще оставалась вода.
— В чем же дело? Может, ты чего-то боишься?
Резкий взмах крыльев — и когти вцепились в ее руку. Жюстина приподняла руку, чтобы птице было удобнее сидеть. Лапы были холодные, птица кричала, вцепившись в хозяйку, а та гладила ее по спине, но это не помогало.