Тень в воде
Шрифт:
— Тихо, — прошептала Ариадна. — Пожалуйста, Криста, тише, положи вилку.
Он был в холле. Говорил по телефону. Смеялся. Интересно, кто это. Наверное, кто-то с работы. Она поставила на стол блюдо с нарезанной ветчиной, украшенной помидорами и петрушкой. Полила соусом и добавила ароматной чесночной соли.
— Скоро еда готовая, — механически повторила она.
Девочка сидела, обратив лицо вверх. Зрачки бегали по сторонам. Родители пытались научить девочку концентрировать взгляд — по крайней мере, когда она не одна. Но Криста все время забывала.
— Дождаться картошка только, — произнесла Ариадна.
Они
— Куколка, осторожнее, — предупреждала ее когда-то мама. Родители называли ее «куколкой», будто ждали, что в один прекрасный день кокон лопнет и на свет появится обворожительная красавица. — Я очень хорошо понимаю, что ты находишь в этом светловолосом чужестранце. Но я вижу больше, чем ты, потому что я не влюблена.
Матери. Что они понимают.
Он заканчивал полицейскую школу. На греческий остров он прибыл вместе с несколькими друзьями. Она наблюдала за ним, стоя у тогда еще нового бассейна. Видела, как он стоял на бортике, готовясь нырнуть. На нем были облегающие плавки, а волосы на теле в лучах солнца отливали золотом.
Родители Ариадны держали гостиницу, в которой остановился будущий полицейский. То, что он выбрал именно эту гостиницу, а не другую, это ведь был знак, разве нет? Иногда постояльцев регистрировала Ариадна. Так было и в тот вечер, когда он приплыл вместе с друзьями. Именно она вписала его имя в регистрационный журнал. Томми Ягландер.
— Do you speak English? — спросил он, хотя она поздоровалась с ним по-английски.
— Yes, sir.
— Then I have to tell you something very important [4] .
— Да… — прошептала она, насторожившись.
Речь шла о еде. У него была аллергия на millet.Настолько сильная, что он всегда носил с собой таблетки и шприцы для инъекций. Millet?Что это такое? Она не знала.
— Может быть, вы и не кладете milletв еду, — сказал он. — Но если кладете, то, пожалуйста, не делайте этого, пока я здесь. Иначе вам придется разбираться с трупом.
4
— Вы говорите по-английски?
— Да, сэр.
— Тогда я должен сказать вам кое-что очень важное.
Она сходила за словарем и в конце концов выяснила, что milletозначает просо.
— I thought millet was food for birds [5] , — сказала она. — Корм для попугайчиков.
Он рассмеялся так весело, что она заметила золотые пломбы в коренных зубах.
Когда, взяв ключ, он ушел в свою комнату, она заглянула в его паспорт. На пять лет старше нее, родился в декабре. Стрелец. Живет в Стокгольме, Швеция.
Ночью ей приснилось существо — наполовину конь, наполовину человек. Он скакал по берегу моря, натягивая тетиву лука и целясь прямо в нее. Подскакал так близко, что песок из-под копыт угодил ей в лицо. По спине пробежало тепло, и она проснулась в ту же минуту. Казалось, между ног пролилось теплое молоко.
5
— Я думала, что просо едят птицы.
Он уезжал и возвращался. За год не менее трех раз наведывался на остров, в гостиницу. За это время она успела выучить несколько шведских предложений. А он выучился говорить не только «калимера».
Он произвел впечатление на ее родителей, хоть и был чужестранцем. Заморочил им голову — как она думала теперь. Хотя она и не смогла бы объяснить — как. Он просто показал лишь одну сторону себя — приятную, очаровательную. Вежливую, приличную, веселую.
Родители постепенно перестали обращать внимание на старинные правила поведения, требования морали. Они освобождали ее от работы в отеле.
«Тебе нужно иногда выходить, Куколка. Возьми с собой нашего шведского гостя, покажи ему остров».
Так что когда он торжественно попросил руки их дочери, они приняли его в свои объятия как любимого сына. Они думали, что знают его. Он так много рассказывал им жестами и самодельными словами. О себе. О том, как они будут жить в Швеции. Так убедительно, что даже мама наконец сдалась.
За несколько дней до свадьбы произошло непредвиденное — у папы случился инфаркт. Рано утром, когда он встал с кровати, чтобы пойти в туалет, жена проснулась от странных звуков и едва успела поймать его, прежде чем он свалился с кровати. Упали оба — ее тело оказалось внизу, смягчив удар. Но это не помогло. Он умер прямо на каменном полу, на руках у жены.
Вместо свадьбы вышли похороны. Ариадне пришлось спрятать чудесное свадебное платье и облачиться в траур. Все это время Томми очень помогал им. Он держал Ариадну за руку на похоронах, пока она плакала, плакала. Он обнимал ее маму и предлагал ей переехать в Швецию. Когда угодно. Например, через месяц, когда все практические вопросы будут улажены.
Спустя неделю они с Ариадной поднялись на борт самолета, направлявшегося в стокгольмский аэропорт Арланда. Стремительная церемония в стокгольмской ратуше, и невинная греческая девушка стала госпожой Ягландер. Руки украсили два простых золотых кольца. После они вместе с одетыми по форме коллегами Томми, присутствовавшими на церемонии в качестве свидетелей, отобедали в ресторане «Стальмэстарегорден».
Ариадна представляла себе все совсем иначе: радость, праздник, музыка, танцы до рассвета. Но вышло как вышло. И поскольку вся родня носила траур, отметить так было приличнее. С этим не поспоришь.
— Мать твоя может приехать чуть позже, — утешал Томми. — Пусть живет в новом доме, поможет присматривать за детьми.
На самом деле за семнадцать лет совместной жизни Томми и Ариадны мать навестила их всего четыре раза. Отчасти в этом была вина Ариадны. Ей было невмоготу видеть по лицу матери, что та знает. Что ее тревога была вовсе не беспочвенной.
Томми изменился сразу после рождения дочери. Ариадна стала замечать его темную сторону — полную противоположность той, в которую она влюбилась. Их вызвали в больницу для беседы с доктором. Что-то было не так с глазами Кристы. Девочка спала в детском автомобильном кресле. Проплакав всю ночь, она совершенно изнемогла.
Врача звали «доктор Новаковска». Она была родом из какой-то восточноевропейской страны — имя и акцент свидетельствовали о том. После Томми жаловался, что им не дали шведского специалиста. Как будто их ребенок не достоин лучшего! Почему именно им приходится довольствоваться отбросами с Востока!