Тень в воде
Шрифт:
Глава 24
Аэропорт располагался в страшной глуши. Добираясь туда, им пришлось ехать по узким извивающимся дорожкам, а под конец — мимо хлева, вокруг которого блеяли овцы. Глина и навоз облепили покрышки. Они припарковались у здания терминала.
— Мы всю неделю ездили так осторожно, — вздохнула Йилл, — а теперь на машину смотреть страшно! Что о нас подумают в прокате…
— Что подумают, то и подумают.
Тор достал сумки из машины и отправился к терминалу. Отпуск закончился, настала пора возвращаться
Зал ожидания был пуст. Неужели они с Йилл — единственные пассажиры рейса на Будё? Неужели самолет отправится в путь только ради них? Они зарегистрировались и опустили ключ от машины в ячейку возврата на стене, чтобы персонал фирмы по прокату авто забрал его.
— Машиночка наша… Я успела к ней привыкнуть. — Йилл бросила взгляд на пустую парковку и изобразила игриво-детский тон, как иногда делают женщины.
Берит была такой же — по крайней мере, в начале знакомства. А он уже и забыл. Все казалось таким далеким. Вся его жизнь.
Они уселись на диван и стали ждать. За стойкой кафетерия гремел посудой сонный подросток. В воздухе терпко пахло кофе, слишком долго простоявшим на плитке. Самолет должен был взлететь через полчаса, но его еще не было видно. В паре сотен метров от аэродрома находилось кладбище с белыми крестами и надгробиями, а дальше — непроходимый дикий лес.
«Совсем не так, как дома, — подумал Тор. — У нас кладбища ухоженные и уютные, люди ходят туда, чтобы предаваться воспоминаниям. День Всех Святых, большие свечи, запахи мха и дыма. Дрожащие от холода люди, собравшиеся стайками, чтобы согреться, слушают оркестр Армии спасения. Частый, туманный дождь превращает их в тени, стирая лица. Почему в День Всех Святых всегда идет дождь? Может быть, как говорила бабушка, ангелы плачут вместе с нами?»
Он указал на надгробия:
— Странное место для кладбища, правда? Совсем рядом с взлетной полосой.
— Мертвым шум не мешает, — произнесла Йилл с норвежским акцентом, листая брошюру авиакомпании.
— Что ты сказала?
Она посмотрела на него, прищурив глаза и наморщив нос, а затем прочитала на своем деланном норвежском:
— «Шум — это главная экологическая проблема для жителей районов, расположенных рядом с аэропортом». Ты только послушай: нежелательные громкие звуки называют шумом. Вот почему аэропорт построили среди пастбищ и кладбищ.
Тор невольно улыбнулся. Это подстегнуло Йилл, и она продолжила:
— Но все не так страшно. В соответствии с планом правительства, в период с 1999 по 2010 год шумовые помехи должны быть сокращены на двадцать пять процентов — из расчета так называемого «индекса шумовых помех».
— Великолепно.
Она умолкла и придвинулась к нему.
— Ну, как все? Хорошо?
— Да.
— Доволен поездкой?
— Конечно. Конечно.
— Значит, не жалеешь, что согласился?
Он фыркнул:
— Нет!
— Ты так и не увидел китов. Это сильное впечатление.
— Я уже понял, — сухо отозвался он.
Йилл открыла сумку и достала сверток. На шее выступили красные пятна.
— Вот.
— Это мне?
— Да.
— С чего вдруг?
— На память. И спасибо, что ты поехал сюда вместе со мной.
— Тебе спасибо. — Он почувствовал, как неубедительно это прозвучало.
Тор вертел сверток в руках. Прямоугольный и твердый. Книга. Она купила ему книгу.
— Открыть?
— Если хочешь.
Это и вправду была книга. Альбом фотографий. Обложка отливала синим: море, небо, горные гребни. Посреди сине-белого — судно, красно-черно-белое, сфотографированное сверху.
— Такие красивые снимки, что я подумала… Не могла пройти мимо.
— Спасибо, Йилл.
— Тут и фотографии китов есть. Кашалотов. Никто и не узнает, что ты не видел их собственными глазами. Ты же был рядом с ними. В паре метров от них, в общем-то. Можешь все равно рассказать о них друзьям.
«Друзьям, — подумал он. — У меня есть друзья?»
Когда-то давно друзья у них были. Пока жизнь текла так, как ей и положено течь. Они дружили семьями, устраивали ужины, вместе праздновали день летнего солнцестояния. Но Тор никогда не чувствовал себя особо вовлеченным в эти отношения. В основном, это были знакомые Берит. Люди из издательского мира. Друзья юности. Например, Йилл и ее теперь уже бывший. Как его звали? Пелле? Грубый, нахрапистый качок. Они плохо смотрелись вместе. В этом Тор и Берит были солидарны. Тор вдруг понял, что очень мало знает о Йилл, хоть они и знакомы много лет. Вероятно, она знает его гораздо лучше, чем он ее.
Она встала и подошла к окну, будто прислушиваясь. Перед дорогой она накрасилась, нацепила официальное лицо. Все закончилось. Они летят домой. Йилл — работать, уже завтра ей предстоит встать в шесть. Он — зачем? Чтобы ждать дальше, разумеется. Искать и ждать. И иногда встречаться с сыновьями. Неужели это все, что осталось от его тщательно выстроенной жизни?
С Йоргеном они не виделись с тех пор, как сынок спустил на него собак. Он дико испугался, когда Тор рухнул на колени и схватился за сердце, немедленно вызвал «скорую» и отправился в больницу вместе с отцом. Там Тора определили в палату интенсивной терапии и подключили трубки и измерительные приборы. Даже в туалет вставать запретили. Йорген сидел на табуретке у койки — на круглой стальной табуретке с дырочками. Казалось, это очень неудобно. Тор с мучением смотрел на сына: «Можешь идти домой, Йорген, ничего страшного».
Нет, парень упрямо продолжал сидеть. Через несколько часов Тора выписали. Сердце оказалось здоровым и целым. Что же с ним произошло?
«Может быть, что-то с желудком. Часто симптомы напоминают сердечную боль. Но конечно, лучше лишний раз обратиться за помощью, чем… ну, вы понимаете».
Домой Тор поехал на такси. Йорген отправился к себе в Сульна. Там он жил со своей девушкой. Интересно, он до сих пор с ней? Хелле. Кажется, так звали эту миниатюрную плоскогрудую датчанку.
Когда Берит еще была с ним, сыновья часто приезжали вместе со своими девушками, спонтанно. Теперь этого не случалось. Младший, Йене, разозлился и расстроился, когда Тору пришлось продать летний домик в Вэтё. Он часто ездил туда со своей девушкой, но с ремонтом помогать не собирался. Они чуть ли посуду грязную после себя не оставляли.