Тень воина
Шрифт:
Квача сделал шаг назад, другой. Борс, то ли глядя на десятника, толи оттого, что сам что-то почуял, также отодвинулся от незнакомца подальше. Квача успел подумать, что надо взять парня на заметку - умный и соображает быстро, но тут вдруг незнакомец вскрикнул и раздвинул в сторону руки.
Стражники, что оказались не такие сообразительные, как их десятник, разлетелись в стороны. Оставшиеся попытались сбить его с ног, но лучше б они попытались свалить дерево. Странный пришелец взмахнул рукой, и оба-двое умылись кровавыми соплями.
Десятник
– Одержимый! Это одержимый!
Ну и одержимый, а делать то что?
Стражники, кто смог подняться с земли взялись за мечи. Были бы одни - ничего, зарубили бы втихую и дело с концом. Всякое у ворот случается, почему и этому не случится? Но кругом купцы, торговцы. Сразу донесет кто-нибудь, что его люди первыми начали. Мечи еще не успели подняться над головами, как он сообразил.
– Бочку сюда! Быстро!
Уже понявшие, чем может закончиться эта стычка, стражники рысью бросились в караулку. Их тени, ломаясь в беге, пересекли площадь перед воротами и нырнули в темноту. Незнакомец медленно повернулся и пошел за ними. Квача сразу сообразил, что будет, если тот загородит собой дверь. Караулка сразу же превратится в мышеловку, только вместо мышей там будут его воины. Он заскрипел зубами от отчаяния, оглянулся.
– Держи!
Борс, размахнувшись, бросил ему щит. Круг мелькнул над головой странника. Квача подхватил окованный медью круг и сунул руку в петлю.
– Эй! Сюда!
Одержимый не обратил на Квачу внимания и тогда десятник выпрыгнул навстречу. Пять шагов, три, два… Одержимый взмахнул рукой как молотом и обрушил удар на голову десятника. Слава Богам, что он еще успел отпрыгнуть и загородился щитом. Удар отбросил его к караулке и приложил о стену. Щит раскололся, и он видел мир сквозь дыру в нем.
Упасть его угораздило у самой двери. Он корчился в пыли, не в силах сдвинуться с места, а мимо, уже и сами сообразившие, что надо делать, пробежали Стахат и Маген, держа на руках бочку. Из нее плескалось направо и налево и в воздухе густо запахло хмелем.
Одержимый, если и хотел пить, то никак не показал этого. Даже не посмотрев на руку, которой досталось не меньше, чем щиту, он наклонился и ударил перед собой.
В кого он там метил осталось загадкой, но попал удар в бочку.
Бочка не вскрикнула, но вздохнула. Удар не расколол ее. Кулак молодца пробил обе стенки и застрял в ней. Стражники, что несли пиво, разлетелись в стороны, наверное, благодаря Богов, что на пути кулака оказалась бочка, а не те, кто ее нес. Поток пива обрушился на незнакомца, и он остановился. Терпкий запах коснулся каждого и в толпе, окружившей место схватки, не нашлось ни одного мужчины,
Не сделал этого разве что сам одержимый.
Тело его, словно лишившись какого-то внутреннего стержня, стало сминаться, складываться, и упало в пыль. Рука, до последнего сохраняя движение, дотянулась до меча, словно хотела защитить себя отточенным железом.
Это движение показало Кваче, что схватка кончилась. Он поднялся и, шатаясь, пошел к поверженному противнику. Следовало завершить все так, чтоб ни у кого из собравшихся вокруг купцов не осталось сомнения в том, кто победил. Десятник потащил меч из ножен.
Он не дошел до поверженного противника пяти шагов, как кто-то заорал с радостным удивлением.
– Это сам Могуль бен Зейда! Смотрите. Это его меч!
Народ колыхнулся, но не разбежался, не смотря на грозное имя. Разбойника тут знали все, а меч его, украшенный самоцветами, видело у своего горла не малое число купцов.
Перед Квачей расступились. Его шатало, но меч в руке еще держался. Он вскинул его над головой. Теперь можно было все. Каждый слышал имя разбойника.
– Смерть разбойнику.
Он хакнул, опуская оружие, но тут кто-то легонько толкнул его в плечо, и меч, вместо того, чтоб отсечь разбойнику голову, ударил в землю и застрял там, словно вдруг возжелал превратиться в соху. Десятник взревел от обиды и повернулся.
– Кто?
– Ишь ты тьфу. Не он это. Ты ошибся, сотник… Ишь ты тьфу. Тот рыжий.
Квача молчал, тяжело опираясь на меч, не в силах спросить, и вместо него вопрос задал кто-то из купцов.
– Рыжий?
– Точно тебе говорю, ишь ты тьфу - рыжий. Или не он, ишь ты тьфу, трижды грабил меня только в этом году?
Квача посмотрел на купца.
– А кто же это тогда?
– Ишь ты тьфу… Не знаю…Но это не Зейда.
Другой голос (Квача хотел повернуться, чтоб увидеть говорящего, но не смог - болел бок и он так и не понял, кто говорил) поддержал:
– Это не Зейда… Меня он грабил шесть раз за последние годы. Он точно рыжий. Не может этот быть Зейдой.
Другой голос прокричал прямо в ухо.
– Да нет же! Зейда! Смотрите - меч его.
Квача наклонился, рассматривая меч, и все наклонились вместе с ним.
– Ну и что, что меч? Меч можно потерять, отобрать… Это новых волос не вырастишь, а меч… Меч можно и другой такой же сделать.
– Ха! Как же! Другого такого не найдешь… Может он, ишь ты тьфу, его отобрал?
– Хотел бы я посмотреть на того, кто в силах отобрать меч у Зейды.
– Вот и посмотри. Вон лежит.
– Не Зейда это! Это тот, кто убил его.
– Убил? Кого?
– Зейду. Не отдал же Зейда меч просто так.
– Меч можно украсть.
– Человек, который украл меч у самого Могуля бен Зейды, заслуживает того, чтоб ему оставили жизнь.