Тень воина
Шрифт:
– Был Карас, стал карась, - пошутил новый колдун, в упор глядя на мрачного Марка. Тот в ответ даже не улыбнулся.
– А тебя как зовут? Не Карпом?
– Марком, - быстро отозвался купец.
– Марком меня зовут… Кого хочешь, спроси.
– Ну, твое счастье…
Колдун отвернулся от него к Гавриле. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Колдун видел мокрого Масленникова, а Гаврила - овечью морду. Глаза там, правда, внутри, были совсем не овечьи, человеческие, живые.
–
– Митридан! Здравствуй, господин благородный колдун! Здравствуй, родной ты мой!
Всем телом он дернулся к нему, но скоморохи, что стояли позади, остановили этот порыв. Митридан в ответ улыбнулся. Простого кивка хватило, чтоб чужие руки, завернувшие Гавриловы локти за спину ослабли, и он получил немного свободы.
– Ну, как добрался?
– спросил Митридан.
– Еле тебя нашел…
– А я уж плохое про тебя думать начал, - растрогано признался Гаврила.
– Думал, что бросил ты меня…
– Я?
– удивился колдун.
– Я бросил? Да это ты сам потерялся.
Он оглянулся на разбойников потрошивших тюки.
– Вот даже пришлось добрых людей просить, чтоб помогли. Мешок-то где? Не потерял?
– На месте мешок! Пойдем покажу… А Гольш…
– Где?
– Там, - Гаврила небрежно махнул рукой куда-то назад.
– Гольш мне про тень…
– Пойдем, покажешь.
Локти вовсе отпустили, и Митридан потянул его на корму. Крепкий чернобородый мужик, по-хозяйски трогавший тюки заступил им дорогу.
– Все, как и договорились?
Митридан кивнул нетерпеливо.
– Да. И товар и люди.
– А корабль?
– Нужен?
Чернобородый пожал плечами. Видно было, что мнется в нерешительности. Жадность пересилила.
– Не откажусь.
– Тогда и его бери.
Разбойник отступил, счастливо улыбаясь. Гаврила мельком глянул на того, ловя выражение счастья на заросшем бородой лице, сам улыбнулся и подумал, что все это мелочь, а вот самое настоящее счастье на этом корабле только у него одного.
– Ну, показывай…
Полный радости и предвкушения удачи Гаврила полез под лавку, под которой спрятал Митридановский мешок. Торопясь объяснить вновь обретенному другу как он попал сюда и полный уверенности в будущем он торопливо рассказывал о песиголовцах, о князе Владимире, об Игнациусе и печально закончившейся для того схватке с Киевским лихими людьми. Митридан слушал молча и только об Игнациусе переспросил.
– Пропал?
– Весь, - ответил из-под лавки Гаврила.
– Дочиста!
– Если бы… - колдун досадливо крутанул головой.
–
Гаврила червем выполз из-под лавки и мешок вытащил.
– Вот!
Митридан подхватил заветную ношу, взвесил в руках.
– Не открывал я, - сказал Гаврила счастливым голосом.
– Все на месте.
– Да вижу, что не открывал. Раз живой, то и не открывал. Колдуны от чужих глаз свои тайны беречь умеют.
Он потянулся развязывать горловину и, наткнувшись на Игнациусову веревку, быстро отдернул руки.
– Та-а-а-ак, а это что?
– Это Игнациус привязал. Если б не она, то кто знает… В Киеве-то…
– Да знаю я все про Киев… Развяжи.
Веревку Гаврила смотал и бросил рядом.
Сдернув завязку с горловины, колдун сунул внутрь руку. Легкая озабоченность, что мелькала на лице, растворялась улыбкой, по мере того как Митридан шуровал в темноте мешка. Там что-то звенело, сыпалось, как горох. Гаврила молчал, ожидая благодарности. Дождался.
– Молодец, Гаврила!
Колдун и впрямь был доволен.
– Теперь амулет давай. Раз мы вместе, то он тебе уже без надобности.
Гаврилова голова упала на грудь.
– Ну, давай.
Масленников тяжело вздохнул и полез за пазуху - веревочка от талисмана все еще была на нем. Стащив через голову, он протянул шнурок колдуну.
– Вот. Что осталось…
Несколько мгновений колдун смотрел то на раскачивающуюся на пальце веревочку, то на стоявшего с опущенной долу головой Гаврилу.
– Что это?
– севшим голосом спросил он.
– То, что осталось…
– Что осталось?
Он спросил это, хотя и так все понял. Лицо колдуна желтело, словно накопленная за годы жизни желчь разлилась под кожей. По Гавриловой спине пробежал озноб.
– Разбился. Когда разбойники в Киеве…
Глаза у колдуна превратились в щелки. Наверное, Гаврила тоже лицом изменился, потому как, колдун вдруг перестал щуриться и кивнул кому-то за спину. На Масленникова обрушился поток воды, и он от неожиданности сел на палубу.
– Потерял?
– спросил Митридан, загоняя свое раздражение в печенку.
– Потерял? А? Где?
Стыдно было Гавриле, но что делать?
– Разбил, - сокрушено признался он и, вспомнив боль, потряс рукой.
– Руку себе обжег.
Митридан замер, словно охваченный холодом, а потом тихонько то ли взвыл, то ли застонал… Какое-то время от тупо смотрел сквозь Гаврилу, потом приказал.
– Руки покажи. Ладони.
Гаврила, почувствовав, что самое страшное миновало, вытянул руки. Наверное, колдун хотел сказать что-то, но не сказал. Он только вздохнул и, вытянув губы трубочкой, выпустил раздражение вместе с воздухом.