Тень
Шрифт:
Уже на второй день Алису взяли помощником мастера в парикмахерскую «Сити-палас» на площади Нормальмсторг. Она должна была мыть голову клиентам, варить кофе и следить за чистотой инструментов. Все это делалось под содержательные разговоры посетителей и парикмахеров. Некоторые из них вдохновляли ее сочинять по ночам рассказы или, в крайнем случае, заметки для какой-нибудь газеты.
Новичок в столице, она первым делом разузнала, где обитают единомышленники. Непризнанные гении с такими же, как у нее, розовыми мечтами и пустыми кошельками. Избранные, чье искусство будет отмечено в истории культуры золотыми восклицательными знаками. Молодые женщины
Рагнерфельдт был одним из многих, поначалу Алиса даже внимания на него не обратила, да и он особого интереса к ней не проявлял.
Она встала и подошла к холодильнику. Убедилась, что в доме есть молоко. Ян-Эрик всегда пьет кофе с молоком. А она любит черный.
Эта привычка издавна помогала ей сохранять бодрость, когда слипались глаза. Днем бесконечные стрижки и прически, ночью — перестук портативной пишущей машинки «Роял», которую она купила за семнадцать крон в комиссионном магазине на улице Хантверкаргатан. Потом сердитая домохозяйка запретила Алисе использовать «дьявольскую машину», и ей пришлось писать от руки. Корзина, полная мятых листов, и рукописи, возвращенные из газет и издательств.
По вечерам в Клараквартерен разбавленные красным вином горести слабели, но крепли снова после получения очередного отказа из издательства.
Из дома не писали, несмотря на то что она время от времени сообщала им, что у нее все хорошо. Лишь однажды пришла весточка от старшей сестры — типографская открытка со стандартными пожеланиями доброго Рождества и веселого Нового года.
Когда становилось совсем невмоготу, Алиса с тоской вспоминала время, когда она пропалывала в поле колючие сорняки и потела, смётывая сено в скирду. Та работа приносила конкретные результаты, а теперь Алиса только и делает, что переливает из пустого в порожнее. Она уже была готова признать, что проиграла, когда все вдруг изменилось.
Письмо в несколько строк явилось подтверждением того, что свое поле она наконец прополола и скирду сметала.
Воспоминание заставило ее улыбнуться. В тот день она появилась в кафе как королева и объявила, что у нее приняли рассказ. Она почти физически ощутила, как приподнялась над остальными и заняла место среди избранных благодаря тому, что именно ее тщательно подобранную комбинацию слов признали наиболее профессиональной. Ее дверь открылась, в то время как остальные все еще колотили в свои кулаками. Улыбки. Несколько искренних, но большинство недоверчивых: как могло случиться, что мир до сих пор не оценил их гениальность, а на ерунду, которую придумала Алиса, вдруг обратил внимание?
Внезапно с противоположной стороны стола ее обжег взгляд синих глаз Акселя. У нее даже дыхание перехватило. Он единственный не улыбался, не пил за нее и не поздравлял. Просто смотрел на нее пристальным взглядом, и было ясно: он хочет ее. Нечего тратить время на эту шушеру — надо сейчас же, сию минуту, уйти с ним. От этой мысли у Алисы закружилась голова. Единственный раз плюнуть на все условности и поддаться влечению. Наконец зажить жизнью, к которой она стремилась.
В тот же вечер они заключили договор.
Искусство превыше всего.
Поначалу все шло прекрасно. В реальность происходящего было даже трудно поверить. Да, она часто именно так и думала — все это слишком хорошо для того, чтобы быть правдой. Казалось, осуществились ее детские мечты. Она писала домой длинные, но уже не такие смиренные, как раньше, письма, рассказывала обо всем, но ответов по-прежнему не получала.
Они перестали ходить в Клараквартерен. Отгородились от мира и посвятили себя творчеству. В издательстве Алисе заплатили небольшую сумму авансом, время от времени кому-нибудь из них в виде дополнения к скудному семейному бюджету удавалось продать свое стихотворение. Через знакомых Акселя они сняли маленький домик из двух комнат и кухни на окраине Стокгольма. У каждого — комната с кроватью и письменным столом. Они вдвоем, это придавало им мужество и защищало от посредственностей. Два заговорщика, которые днем уединяются каждый в своем мире, а вечером с пылкой страстью воссоединяются.
Снова присев за кухонный стол, она посмотрела на свою кофейную чашку. Герда купила ее в семидесятых годах. Может, сказать об этом даме из муниципалитета, чтобы это отметили на похоронах? Все-таки что-то личное. Переехав в эту квартиру после того, как у Акселя случился инсульт, она почти ничего с собой не взяла и понятия не имела, откуда здесь взялись эти чашки. Она была не в состоянии собрать вещи, их паковали Ян-Эрик и Луиза. Да, наверное, это они положили. Довольно некрасивые чашки, если присмотреться.
Алиса потрогала обручальное кольцо. Чуть сдвинув его, посмотрела на след, оставленный на пальце.
Пятьдесят пять лет она не снимает его, и оно все глубже врастает в кожу. В тот день были только они вдвоем и священник, гостей не позвали. Даже родителей Акселя не позвали. Она знала, что он потом жалел об этом, но поскольку ее родители приехать не захотели, то своих он тоже решил не приглашать. Для равновесия.
Как он тогда говорил.
Заключив союз, они отказались от своих фамилий, придумав себе новую — Рагнерфельдт.
Имя, которое понесет в мир их Слово.
Оба напечатали по роману, сначала она, потом он, и их вновь созданная фамилия начала все чаще попадать на страницы культурной хроники. Критики сетовали на их молодость, и тем не менее хвалебные рецензии встречались довольно часто. Они искренне интересовались творчеством друг друга. Следили за причудливым ходом мысли, советовали, когда это было нужно, приободряли. Опубликовав по второму роману, они доказали, на что способны, но им хотелось большего. Книги продавались небольшими тиражами, и издательства выплачивали аванс без особой охоты. К тому же после многочисленных газетных рецензий писать стало труднее. Первой книгой удивить читателя легко, куда труднее соответствовать заданной планке. Между ними началось соревнование. Каждый теперь больше концентрировался на собственной работе и меньше интересовался тем, чем занят другой. Вечерние обсуждения текстов друг друга почти сошли на нет — время слишком дорого, чтобы тратить его на что-нибудь, кроме собственного творчества. Однако некоторые вещи можно успеть сделать даже при дефиците времени. Через год родился Ян-Эрик, и они купили дом в Накке. Контакты со старыми друзьями прервались окончательно, поскольку те с презрением отнеслись к новой буржуазной жизни Рагнерфельдтов.