Тени Мали
Шрифт:
– Почему ирландские?
– Чтобы действовать на нервы вашим солдатам и смотреть, какая у французского спецназа выдержка. Это пригодится для блога.
– Надеюсь, наши парашютисты не набьют вам морды и исламисты не собьют самолет! – сказал Анри. – Ну а мы двинем на машине через пустыню, как и планировали.
– Удачи! Анри, ты же знаком с главным принципом работы в Африке?
– Их много, и все главные.
– Анри, никогда не езди ночью по Африке.
– Джуно, мы работали в Могадишо, когда сомалийскую столицу штурмовали боевики Исламских Судов. Мы снимали освобождение заложников в Нигерии. Делали репортажи о межнациональной
– Хорошо, хорошо, стоп! – Японец поднял руки вверх. – Самураи обычно не сдаются, но тут я сдаюсь! Все знают, что вы с Бакстом – настоящие псы войны. Особенно Нильс… Но зачем так рисковать и ехать по зоне племен, если можно воспользоваться трансфером вашей прекрасной транспортной авиации? Уже через пару часов мы нырнем в бассейн столичного отеля «Салам», и прекрасная чернокожая нимфа принесет нам из бара настоящую «Кровавую Мэри».
– У нас нет боевой картинки, – в который раз повторил Анри. – Полный пиздец. У нас нет ни одного дельного интервью.
– Ну почему? – вступил в разговор Шин. – Адмирал Гайво любезно покатал нас всех на боевом вертолете Super Puma над пустыней, а вас по блату даже взяли на зачистку опасной бедуинской деревни…
– Смеешься? Такую «зачистку» при желании можно было снять в песчаных дюнах рядом с Бордо.
– Серьезно?
– Еще бы не серьезно! Какая опасная зачистка? Накануне парашютисты фоткались там для своих фейсбуков. В этой деревеньке обитают не бедуины, а животноводы фульбе. Смирные, как их овечки. Мужики носят на голове соломенные колпаки, а женщины – огромные золотые серьги в ушах. Они угощали наших десантников вяленой козлятиной и чаем с мятой…
– Хорошие бы фоточки вышли для блога, – вздохнул японец.
– А на следующий день адмирал Гайво приказал спецназовцам, чтобы они как следует прочесали именно эту деревню в полной боевой амуниции…
– Зачем?
– Для телевизионной картинки, специально для нашего репортажа. Мы не просили об этом командующего Гайво, но он решил, что так будет безопаснее.
– Что именно безопаснее?
– Безопаснее снять картинку о французской спецоперации в деревне, где живут мирные животноводы. И не лезть со съемками к настоящим бедовым туарегам. Кто там в Париже разберет… А адмиралу надо показать, что его парашютисты заняты в Мали делом. Не рискуя нашими жизнями.
– Какая тупость, – вздохнул Шин, – впрочем, так ведут себя адмиралы всех армий мира. Среди животноводов никто не пострадал?
– Нет, но они очень удивились, когда к ним ворвались знакомые парашютисты, вооруженные до зубов, и принялись искать несуществующую взрывчатку в козьих загонах.
– Естественно! Сначала их новые друзья-французы пилят с ними селфи в инстаграме, а потом вдруг спрыгивают с вертолетов и суют автоматы в козьи морды… Как тут не удивишься?
– Да, – подтвердил Анри, – командир спецназа капитан Гризман даже сказал, что ему стыдно и он чувствует себя полным дерьмом.
– Врет твой Гризман, – сказал Джуно, – когда президент Олланд будет вручать ему в Париже боевую медаль «Заморских территорий», он скромно улыбнется и даже не покраснеет.
– Скорее всего…
– Кстати, ты говорил в репортаже, что исламисты не отступили, а просто разошлись по домам?
– Да, и что?
– Ты сказал это так, словно тут в каждом доме из угла спящая ячейка джихадистов щерится.
– Ты это к чему?
– Здесь же нет настоящих исламистов.
– А с кем тогда воюет французская армия?
– Понятия не имею, но точно не с ними. В этих краях нет ни одного настоящего фундаменталиста.
– Va te faire enculer! [5] – Белое в веснушках лицо Анри мгновенно порозовело. – Ох, Джуно, прости, вырвалось…
– Окей, месье матершинник.
– Но что за чушь ты несешь?
– Нет, не чушь. Вы здесь в первый раз, а мы с Шином – в третий.
– И что?
– Северная Сахара – исконная земля туарегов. Для них собственные национальные традиции важнее любых законов на земле, в том числе и шариатских. А у настоящих исламистов наоборот, у них нет национальностей! Понимаешь? Они руководствуются только мусульманскими законами! И люди, которые живут не по шариату, считаются у них неверными, впавшими в куфр. Ну и сам посуди, разве могут быть туареги настоящими исламистами? [6]
5
Да пойди поебись ты в жопу! (фр. сленг.)
6
Сокрытие неверия (араб.).
– Я ничего не понял. – Бакст рассматривал дно пустого стакана. – Осталось еще саке?
– Чего ты не понял? – Джуно передал могучему оператору большую бутылку. – Допивай, там остался последний, а значит, самый ценный глоток.
– Разве стражники «Аль-Мирабитуна» не захватывали Тимбукту? – спросил Бакст. – Или историю о туарегском «Талибане» наш бравый президент Франсуа Олланд просто выдумал?
– Анри, вы записывали интервью с местными жителями?
– Да, три часа пустой болтовни никому не известных чернокожих людей.
– Хоть один из них рассказал вам, как стражники «Аль-Мирабитуна» казнили горожан?
– Увы, нет.
– Правильно. И на самом деле боевики, зашедшие в Тимбукту, никого не приколачивали гвоздями к деревянному кресту, как это делают настоящие джихадисты в Южном Йемене, не отрезали руки по локоть большими ножами за воровство, как радикалы в Сомали, и не расстреливали неверных скопом из пулеметов, как игиловцы в Ираке.
– Значит, гребаная политика, – сказал Бакст.
– Скорее всего… В Тимбукту живут люди из племен сонгай, фульбе и монде. С точки зрения чистого фундаменталиста, все они грязные, неверные кафиры. Если бы стражники были настоящими исламистами, они бы тут такого наворотили.
– Местные нам жаловались, что боевики в городе на целый год вырубили электричество. – Анри опасно раскачивался на пластиковом стуле, как на боевом коне. – Типа они были против современных технологий. Сидите, люди, в темноте, изучайте при свечках Коран.
– Уверен, электричество вырубили власти в столице Бамако, – сказал японец и улыбнулся, как будто это было забавно, – но не это самое загадочное; вы же знаете, что здесь куда ни плюнь – обязательно попадешь в объект всемирного наследия ЮНЕСКО?