Тени надежд
Шрифт:
– Все остальные выступают немедленно, – приказал Антипатр.
– На спартанцев? – уточнил Мелеагр.
– А если это уловка? – засомневался Кратер, – мы подставим бок остальным эллинам, и они выйдут из Фермопил.
– Да, это весьма вероятно, – согласился Эвмен, который как раз в этот момент вернулся в шатер.
Линкестиец покосился на начальника канцелярии и усмехнулся.
"Стратег... Писцами своими командуй".
Антипатр, однако, к кардийцу прислушался. За последние два месяца он, прежде мало имевший дел с Эвменом, убедился в том, что Филипп, приблизив этого молодого человека, не прогадал. Он, Филипп, вообще видел много дальше других. Как бы он поступил сейчас?
Захватить Ламию... Стены этого города не слишком высоки, но спартанцы явно не готовы к штурму, времени на строительство лестниц у них нет. Однако они наверняка попытаются проникнуть в город по реке Ахелой, что протекает прямо через него. Тут им помешать сложно – в гарнизоне трех сотен бойцов не наберется, да и те не слишком надежны. Допустим, македоняне запрутся в высоком и хорошо укрепленном акрополе Ламии, но и в этом случае они не смогут успешно досаждать спартанцам. А те, вдобавок, овладеют портом Фалара и добро пожаловать Леосфен! Нет, Ламию нельзя отдавать.
Но все же, вдруг это действительно уловка, направленная на то, чтобы выманить его, Антипатра, на бой в невыгодных условиях? Харидем нанесет удар на марше, фаланга в колонне встретит врага в неудобной позиции...
– Гелланик, ты поведешь своих гипаспистов к устью Асопа. Выступай немедленно, иди быстро. Нужно перехватить спартанцев прежде, чем они переправятся. Тебя поддержат Аттал и Аристион.
Высокий муж, хилиарх, начальник тысячи щитоносцев, ростом превосходивший всех присутствующих на совете, молча кивнул и вышел из шатра. Менон, гиппарх фессалийцев, посмотрел ему в след и сказал:
– Это спартанцы, Антипатр. Стоит ли искушать судьбу, посылая против них равные силы?
– Спартанцы... Нынешнее поколение – бледная тень погибших при Мантинее отцов.
– Разве они отринули законы Ликурга и уподобились изнеженным афинянам? – не сдавался фессалиец.
– Менон прав, – вставил Кратер, – это не тот случай, когда имеет смысл устраивать честное состязание. Их надо растоптать числом.
– Разделение войска слишком рискованно, – встревоженно вставил Эвмен, – нас могут разбить по частям.
Антипатр медлил, на скулах его играли желваки: и без слов кардийца он понимал, что не в его ситуации разумно разделять армию. Она и так вдвое меньше эллинской.
– Время дорого, – торопил гиппарх.
– Хорошо, – принял решение регент и повернулся ко второму хилиарху щитоносцев, – Тимандр, отправляйся с Геллаником, он старший. Менон, ты перейдешь Асоп западнее и ударишь по Агесилаю, когда гипасписты вступят в бой, и он покажет тебе спину.
Гиппарх кивнул.
– Тимандр, мы прикроем вас от Харидема. Помни, времени у вас с Геллаником мало, спартанцев нужно бить очень быстро. Все остальные выступают к Вратам!
– Идут, – Харидем оторвал ухо от земли, обтер его, поправил массивное золотое кольцо в мочке и отряхнул от пыли плащ, – топот такой, словно Посейдон совсем рядом землю качает.
Демосфен не ответил. На его лице театральной маской застыло донельзя странное выражение, которое верховный стратег, усмехнувшись в угольно-черную бороду, объяснил для себя нетвердостью коленей оратора.
Ликург, один из афинских вождей, предводитель филы Леонтиды, давний приятель и сторонник Демосфена, лысоватый муж лет сорока пяти, невозмутимо подвязывал наплечники льняного панциря к нагрудному кольцу. Рядом замер в ожидании слуга. В его руках щит и копье, на голове гривастый
А пыли в глаза совсем скоро достанет вдоволь. Вот она, клубиться над холмами, поднимаемая тысячами конских копыт и человеческих ног.
Идут.
Харидем отвернулся от созерцания бурого облака, разглядывая перестраивающуюся из двух колонн афинскую фалангу.
– Может все же сильнее растянуть линию? – спросил Ликург, – я думаю, восьми рядов вполне достаточно.
– Нет, – возразил Харидем, – если у него действительно нет и двадцати тысяч, н не будет пытаться состязаться с нами в охвате, а соберет все силы в кулак.
– Мне не нравится твоя идея, Харидем, – сделал недовольное лицо Ликург, – отдать инициативу противнику... План очень рискован. Я надеялся, что за ночь, хорошо подумав, ты изменишь свое мнение.
– Я не склонен менять решения в последний момент, – раздраженно бросил Харидем, – Антипатр будет атаковать. Если бы он не решился на это, до сих пор сидел бы у Гераклеи или вообще, давно уже отправился восвояси. Пусть нападает, меня не покидает чувство, что проиграет тот, кто начнет.
Афиняне заняли престижное правое крыло, этолийцы – левое. Союзники, что привели малые отряды, менее тысячи гоплитов каждый, расположились в центре, ближе к левому крылу, которое почти упиралось в круто уходящие вверх склоны Каллидромона. Самая оконечность эллинского строя оказалась сродни утесу: она насчитывала двадцать четыре шеренги. Харидем, не сильно рассчитывавший на мощь этолийцев в атаке, сделал ставку на устойчивую неподвижность левого крыла. На склонах засели две тысячи пельтастов.
Харидема небезосновательно беспокоила македонская тяжелая конница. Противопоставить ей что-то равноценное он не мог, обладая всего пятью сотнями продромов, легковооруженных всадников. В лоб фалангу гетайры атаковать вряд ли станут, за левый фланг так же можно не опасаться: какой дурак пошлет конницу на склоны горы. А вот правый... Ликург предлагал удлинить строй, тогда союзники могли бы упереться в море, но войско, вытянутое на двенадцать стадий, станет совершенно неуправляемым. К тому же, стоит македонянам сформировать узкий по фронту, но мощный многорядный кулак, подобный тому, что обеспечил гениальному фиванцу Эпаминонду победу над спартанцами почти тридцать лет назад... Нет, Харидем на такое не пойдет. Но тогда фланг афинян не будет защищен и Антипатр непременно ударит туда. Если бы не граничащее с предательством самовольство спартанцев, верховный стратег поставил бы здесь, на самом почетном месте, именно гоплитов Агесилая. Но теперь... Как поступить?
Антипатр успешно отлавливал большинство афинских лазутчиков и стратег союзников лишь вчера, благодаря помощи местных жителей-локров, узнал, сколько костров жгут македоняне. Харидем достаточно опытен, чтобы не доверять подобным сведениям, согласно которым выходило, что войско Антипатра соизмеримо с союзническим. Это могло быть правдой, но не исключало уловки. Однако, переоценить противника лучше, чем недооценить. Стратег осторожничал, вспоминая, как при Херонее тяжело сложилась схватка равных противников. Херонея... Как Филипп победил при Херонее? А если попробовать повторить нечто подобное, но подготовить македонянам сюрприз?