Тени Обратной Стороны. Часть 1. Заблудший путник

Федотов Станислав Петрович

Кое-как отдышавшись, Айдан просунулся в неплотно прикрытую дверь – только б не скрипнула! – и в золотистом ореоле узрел ангела, простершего десницу над гробом, торжественно и громогласно роняя слова последнего благословения. Братия расступилась перед посланцем небес, укрывшись в полутени, под сводами боковых нефов, их шеи были согнуты, взгляды – потуплены. Осторожно ступая, подошёл, приткнулся в толпу – ну, конечно, какой тебе ангел! Брат Мельхиор, положив пятерню на лоб покойного, раскатисто, хоть и несколько нудно распевал заупокойные молитвы, а другие повторяли за ним положенные формулы. Тела почти не было видно, весь свет доставался Мельхиоровой спине.

– Что с ним случилось? – Айдан шепнул соседу.

– Говорят, сердце.

– Ещё же вчера всё в порядке было. Восприми его, о Владыка!

– А в прошлом месяце он сетовал на грудную жабу, – подсказали с другой стороны. – От брани всё, от гневливости, – стоявший перед сплетниками пожилой монах обернулся

и пробежал по ним суровым взглядом. Те смущённо замолчали.

– Уж не магия ли? – вполз ещё один шепоток.

Взгляд Айдана метнулся к неприятно корчащейся ухмылке, к лицу, которое так и говорило: что, совесть нечиста? Насмешника, конечно, заткнули, но сколько ещё монахов думает о том же? Бесполезно было объяснять им разницу между настоящим колдовством, со способностью к которому надо родиться, и предметной магией, подвластной каждому, кто закупил необходимые ингредиенты и знает, как их соединить в чародейскую схему – Айдан пробовал растолковать, но ещё только хуже сделал: ведь раз отпирается – значит, виновен, особенно если перед этим почти два года скрывал свои таланты. Мастер Бернхард был одним из тех немногих, кто никак не переменил к нему отношения, не бросал косых взглядов через трапезную и не предлагал свою несуществующую вину искупать пожизненным постом и ношением власяницы.

– Вознеси… – перепутав слово, Айдан запнулся.

После службы он как будто невзначай пододвинулся к паре благоволивших к нему пожилых монахов, которые как раз обсуждали, кто сменит Бернхарда, а точнее – кого назначит Генрих фон Ланциг: ведь тот был светским аббатом монастыря и мог, теоретически, назначать и снимать главных хронистов по собственному разумению.

– Скорей бы уже выбрал, – стонал один. – Узнать и отмучиться. Ему же хватит ума и нашего Брайана назначить!

– Скорей не получится, – желчно бросил другой. – Генриху до рукописей дела нет. Он и читать едва не умеет. Как-то показывал ему наше Священное Писание – знаешь, он что сказал? Картинки ничего, только баб рисовать не умеете, – в поисках поддержки он выцепил взглядом Айдана и со значением округлил глаза.

– Да, он действительно странный, – неловко хихикнул тот. Эту байку он слышал уже не раз, хронисты постарше очень её любили, порой разукрашивая дополнительными подробностями: например, заставляя Генриха требовать картинок с голыми девицами.

– Но нет, – возразил первый, – барон всё-таки следит за нашими успехами.

– За успехами – конечно! Мы же ему подати платим.

Айдан кивнул. Для Генриха монастырь был в основном источником лёгких денег и, хотя сам он вряд ли разобрался бы в мутной бухгалтерии брата-эконома, на беду братии Генрих поручил это дело Швайгеру, а тот был въедливый мерзавец: не найдёт, так придумает – хронисты вечно ходили перед ним в долгах, а под новый год даже заложили деревню, которая с давних времён числилась за монастырём и которую очень долго удавалось скрывать от барона. Иллюминаторам пришлось краску экономить – вот как прижали. Брат Мельхиор ездил с жалобой к епископу, там обещали принять меры – это значило, что Генриху погрозят пальцем и ничего не поменяется. А вот интересно, подумал Айдан, если под исследование о походе Дейермера выбить для монастыря немного денег, другие хронисты примирятся с тем, что их собрат однажды баловался с магическими приспособлениями? Перестанут шептаться и называть колдуном?..

– А как думаете, кого назначат? – вставил Айдан.

– Может быть, брата Мельхиора? – робко предложил один. – Он опытный, знает все каноны, а как молитву читает!

– Говорю тебе: не будет он никого назначать, год будем без начальника, не меньше.

– Но почему?

– Да чтобы спорить с ним было некому! Бернхард, хоть и мало чего мог добиться, много крови попортил его светлости. Старик же чуть что – в замок, и едва не до драки доходило.

– Ой, он всегда так сквернословил… Прости его Владыка!

– Думаешь, твой Мельхиор, так сможет? Говорю тебе: если кого и назначит, то Рихарда. Он свой: почти тоже рыцарь, с бароном тихий, почтительный, а с нас будет драть три шкуры, это как пить дать!

– А как думаете, будет расследование? – встрял ещё один монах. – Наверное, нового не назначат, пока оно не закончится?

– Было бы что расследовать. Дурные соки – сами понимаете…

– А вы знаете, что вчера вечером мастер Бернхард ходил в таверну к девицам? – злорадство в голосе.

– Ещё усопший не сгорел, а вы злословите?

– Так ведь правда! Он же ходил в таверну и вернулся такой довольный! Зачем ещё, если не к девицам?

– А вчера же ещё кого-то зарезали неподалёку, – не сдавался сплетник. – Торговца, вроде. Вдруг это связано?

– Достаточно, молодой человек!

В этот момент Айдан приметил плотную тушу, пробиравшуюся к нему сквозь лес из ряс, и буркнув себе под нос: «Да чтоб тебя, Брайан!» – улепетнул.

***

На другой день Айдан рассеянно плыл в сторону скриптория, где его дожидалась едва начатая рукопись - «История

Церкви в Северной Марке». Её заказал кто-то из герцогских приближённых, и это была очень безрадостная работа: растянуть на целый манускрипт историю, которую можно было бы рассказать за страницу. И вот уж месяц Айдан штудировал погодные записи, старательно выписывая имена миссионеров, отправлявшихся в страну орков и, как нетрудно догадаться, пополнявших вскоре каталог мучеников. Одно лишь невольный историк Церкви вспоминал с приязнью: как, уловив нестыковки в житии пятидесятилетней давности подвижника по имени Хенгист, он покопался в источниках и обнаружил крепкие доказательства того, что Хенгиста выдумал мечтавший о собственном святом настоятель одного захудалого монастыря под Молином, а народ подхватил – и вскоре новоявленный подвижник зажил на страницах летописи своей собственной, непостижимой жизнью. Айдан тогда решил показать свои изыскания мастеру Бернхарду, посоветоваться, как деликатнее сформулировать опровержение – старик долго смеялся и много крепких слов адресовал доверчивым селянам, но потом посерьёзнел и повелел никому больше не говорить об этом, а в книжке злосчастного Хенгиста вывести настоящим человеком. Сказал: зачем и простой люд, и других клириков расстраивать? Они же могут и в глаз дать, и жалобу подать епископу – тебе это зачем надо? Айдан повздыхал, но смирился. Вот ведь как: официальное учение Света осуждает культы святых, провозглашая, что вся милость лишь у Владыки – но в северном суровом краю нужны все, каких только получается найти, заступники против холода, орков, разбойников, баронского произвола – и ещё Обратной Стороны, конечно же. И возвести хулу на подвижника здесь всё равно что впасть в ересь. Но хотя бы можно было гордиться своей внимательностью. А пока хронист раздумывал о судьбах святых, команда художников проводила свои дни в спорах о том, как правильно изображать на миниатюрах орков. Вот ведь странность: каноны мелочно и придирчиво, различая сотни частных случаев, предписывают, как должны на иллюстрациях выглядеть люди, а про другие расы нет зачастую даже и самых расплывчатых указаний. Но при этом ясно, что если ты нарисуешь, допустим, эльфа не так, как его видит самодур-заказчик, то кто в этом будет виноват? – ну, конечно, не тот, кто сначала твердил, что эльфы высокие и красивые, а потом стал кричать, что все они дети мрака и должны быть злобными и безобразными и, дескать, отдавайте мне мои деньги. Как же здорово будет забросить этот унылый труд и заняться походом Дейермера! Пока, правда, не очень ясно было, с чего начать. В монастырской-то библиотеке ничего не найдётся полезного. Барон говорил про Хейвенфельт, но это ведь деньги нужны, подорожная, рекомендательные письма к столичным хронистам – к кому теперь за этим всем, раз мастер Бернхард преставился? Айдана окатила волна глупой, подлой обиды на мертвеца: почему именно вчера, почему нельзя было повременить ещё день или два? Совсем растерявшись, он решил, что сегодня посидит над «Историей Церкви»,

В дверях Айдана окликнул брат Рихард, крепкий, суровый, наделённый взглядом посланника богов и статью староимперской статуи. Когда-то он почти стал рыцарем Шипа, но упал с дерева и повредил ногу, – впрочем, это не мешало ему каждый день по несколько часов размахивать во дворе тяжеленным деревянным мечом и производить впечатление великого магистра ордена имени себя самого. Хронисты его побаивались, потому что брат Рихард вычитывал почти все рукописи, выходившие из-под перьев братии, и славился умением находить ошибки – а легко представить, что бывает, когда на полностью законченной странице, с прекрасными иллюстрациями и золочёными краями, кто-то находит ошибку или даже просто неверный штрих. Сам брат Рихард писать не любил, буквы получались кривыми и теснились, как воробьи на ветке в холодный день, но умел поддерживать дисциплину и пользовался расположением, почти даже дружбой барона – поэтому многие предполагали, что именно он может сменить мастера Бернхарда.

– Я слышал, ты взялся писать хронику похода Дейермера.

– Кто вам сказал? – выпалил Айдан. Он никому ещё не говорил, прекрасно зная, что не все монахи одобрят это. И так уже достаточно косых взглядов. Правильно барон сказал: трусы.

Ответа не было, лишь пресный взгляд – без любопытства и злости, как на муху, побирающуюся к ломтю хлеба. Конечно, с Рихардом кастелян поделился или даже сам барон рассказал, если протрезвел к ужину.

– Его светлость приказал мне расследовать обстоятельства исчезновения своего отца, – буркнул Айдан и попытался войти, но наткнулся на прочную, непреклонную руку. Пришлось отступить.

– И ты, конечно же, согласился? – к скрипторию шаркал один из пожилых братьев, внутри тоже поднялась пара любопытных лиц, и Рихард отнял руку от косяка, приглашая Айдана пройти с ним в укромный коридор по соседству.

– Барон вообще-то не спрашивал, хочу ли я.

– Надо же.

– Он просто приказал мне.

– Какой ужас, – всё так же безучастно протянул Рихард.

– К тому же это интересно.

– Вот как? – Рихард приподнял бровь. – Ты ведь понимаешь, что не тебе первому барон предложил узнать, чем кончил его отец?