Тени прошлого
Шрифт:
— Сема, — снова нарушил он ее, — скажи откровенно, на кой хрен, ты затеял эту авантюру с автобазой?
Хотя Веригин и ожидал этого вопроса, все же, прозвучал он для него, неожиданно. Он поперхнулся и закашлялся. С трудом, приходя в себя, невнятно пробормотал;
— Сигналы, Витя…. Нехорошие сигналы… Ты же сам когда-то получал сигналы, и знаешь, что они подлежат проверке…
Веригин явно уходил от ответа на поставленный вопрос, и Лустенко прекрасно видел и то, что тот находится в явной растерянности.
Телефонный
— Слушаю! Да, да! — прокричал фальцетом в трубку Веригин.
Трубка что-то верещала тонким металлическим голосом. Но потому, как менялось лицо Веригина, превращаясь из растерянного в злое, и наоборот, — вести для него были далеко не те, которых он ожидал.
Лустенко подспудно догадывался, что речь шла о провале операции «наркотик». И он не ошибся: Оперативная группа, составленная из сотрудников прокуратуры и местного райотдела милиции, пакет с наркотиком, который сами же и подбросили, не обнаружила.
Бросив на рычаг трубку, Веригин, держась рукой за левую половину груди, рухнул в кресло. Лицо его было бледным. Хватая рукой воздух, он с трудом вытащил из кармана таблетку и протолкнул ее в рот.
— Что с тобой, Сема? — с тревогой вскочил с кресла Лустенко, — я сейчас «скорую» вызову, — потянулся он к телефону.
— Не надо! — остановил его Веригин. — Сейчас все пройдет… — И вяло, махнув рукой, прикрыл глаза. Затем, словно очнувшись, резко дернулся, и пронзительным взглядом уставился на Лустенко. Он что-то попытался сказать, но вместо слов из его рта вылетали какие-то шипящие звуки.
— Сема, Сема, — укоризненно покачал головой Лустенко, — ну зачем тебе все это?
— Что, это? — голос Веригина, все же нашел выход, и лицо его стала принимать нормальный вид.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — проложил Лустенко. — И ты, и я, мы оба прошли большую жизненную школу, и не нам с тобой рассказывать, что каждый нормальный человек, в большей, или меньшей степени носит бремя тщеславия…. Но не в ущерб, же своему здоровью! Ты же всего достиг, о чем мечтал…
— О чем мечтал?! Что ты можешь об этом знать?! — Веригин достал из кармана платок, и в который раз высморкался.
— Неужели забыл? — усмехнулся Лустенко. — А помнишь, когда ты был еще старлеем, кричал, как-то, по пьяни, на своем же дне рождения, что добьешься полковничьей папахи, что бы тебе ни стоило?.. Помнишь?
Бледное лицо Веригина медленно становилась багровым. Налившиеся кровью глаза в бешенстве уставились на Лустенко
. Но словно не замечая этого состояния, тот продолжал:
— И надо отдать тебе должное, Сема. Ты добился своего. Как? Это уже не имеет значения. Ты стал полковником госбезопасности. А сейчас, когда уже пришло время быть на заслуженном отдыхе, ты вдруг перебрался на работу в прокуратуру…. А может быть тебя «подобрали» покровители? А, Сема? А что?.. Лампасы впереди. Нет, прости. Лампасов в прокуратуре
— Заткнись! — прохрипел, задыхаясь, Веригин.
— Хорошо, не буду. Но я так и не услышал, по какому поводу, ты меня пригласил? — с насмешкой посмотрел на Веригина Лустенко.
— Нам не о чем с тобой говорить, — с трудом выдавил из себя Веригин.
— Не о чем?.. Вот тут ты, наверное, прав, Сема, — согласился Лустенко. — и прав потому, что проиграл… Ты специально пригласил меня, чтобы поставить перед фактом результатов какой-то твоей очередной гнусной операции, которая, как мне кажется, «удачно» провалилась…. Разве не так? Он еще раз бросил на Веригина полный презрительного сожаления взгляд, молча, поднялся с кресла, прошелся ладонью по своему седому ежику и, со словами: «Прощай, Сема», — вышел из кабинета.
На улице моросил дождь. Сквозь разрывы свинцовых туч, нет-нет, да и прорывались яркие лучи солнца. На горизонте, играя всеми мыслимыми красками, светилась радуга. Все вокруг будто разделилось на две половинки: первая освещена солнцем, другая, — закрыта густой тенью. На солнечной половинке, кое-где еще мелькали фигурки людей. На теневой, — было пусто. Все попрятались от хлынувшего внезапно дождя. Кто в подъездах домов, а кто не успел, — под густыми кронами деревьев.
К парадному подъезду прокуратуры, мягко шурша шинами по мокрому асфальту, подкатил «Ниссан».
— На автопредприятие, — коротко бросил водителю Лустенко, усаживаясь заднем сидении.
На этот раз следователя по особо важным дела городской прокуратуры Удовенко, работал в специально подготовленном для него кабинете. Хотя пепельница и была полна окурков, в целом, на рабочем столе, был порядок. Напротив его сидел главный бухгалтер и давал пояснения по исследуемым документам.
Отпустив главбуха, Удовенко глубоко вздохнул, потянулся до хруста костей и, поднявшись со стула, подошел к окну. Совсем недавно шумевший дождь почти стих. Яркие лучи солнца упорно пробивались сквозь начавшие светлеть облака.
В раздражении, покосившись на стол, где лежали бумаги по расследуемому им делу, он вспомнил, как все это началось…
…Буквально три дня назад, его пригласил к себе исполняющий обязанности прокурора города Веригин. Там уже находился его помощник Мохов. Удовенко терпеть не мог этого выскочку в кургузом пиджачке, но вынужден был с ним считаться. По какому вопросу его пригласили, он старался не думать.
Походив, как всегда, вокруг да около, поинтересовавшись обо всем, а если честно, то ни о чем, Веригин предложил поработать над интересным и перспективным делом. По его сигналу Мохов передал ему тоненькую папочку, и одобряемый кивком Веригина, попросил посмотреть находящиеся там материалы и высказать по ним, свои предложения…