Тени прошлого
Шрифт:
Подождав, когда Хромов успокоится, — Лустенко усмехнулся.
— Ты, наверное, желаешь знать, почему я, предполагая, что может произойти на предприятии, заранее не предупредил тебя? Так?
— Именно так, — вздохнул Хромов, и неожиданно поднявшись из-за стола, подошел к окну. Постоял пару минут, и вернулся назад.
— Сидим столько, что тело начало костенеть, — виновато, словно оправдываясь, пробормотал он, и тяжело вздохнул.
— Старость, не радость, — добродушно хохотнул Лустенко, и попросил выглянувшего из-за занавески официанта, принести зеленого чая.
— Сейчас быстро взбодришься, — Улыбнулся он Хромову, когда перед ними появились по чашечке зеленого чая.
— Не обижайся, Федя. — Неожиданно нахмурился Лустенко, — он понял причину небольшого демарша Хромова. — Я не поставил в известность не только тебя, а и генерального. И сделал это потому, чтобы все что происходит, шло своим естественным путем, чтобы не насторожить противную сторону, и не провоцировать ее на принятие радикальных мер.
— Не спорю, — примирительно улыбнулся Хромов. — Опыта в оперативной работе тебе не занимать. Не посчитай, что я к тебе несправедлив, но и ты пойми меня. С кем ты работал, и с каким контингентом я работал в колониях…. Оперативное пространство, — замкнутая со всех сторон колония. А оперативная среда? — карманники, домушники, медвежатники, убийцы…. А сейчас? Сейчас приходится иметь дело с прожженными и очень образованными беспредельщиками. А это, и бывшая партийная, и советская номенклатура, бывшие и настоящие наши с тобой коллеги, которые плюют на закон, считая, что закон, это они сами…
Хромов замолчал. Он допил свой чай, и теперь сидел и курил сигарету.
— Что задумался, Федор? Жалеешь, что связался со мной? — Лустенко бросил лукавый взгляд на Хромова.
— Не жалею, — сухо отреагировал тот. — Я не привык меньжеваться…. Решил, значит решил.
— Хорошо. Не будем больше об этом. Теперь послушай вот что, — Лустенко покосился в сторону ситцевой занавески, за которой только что скрылся официант. — К тому, чем буду говорить, отнесись со всей серьезностью. — Он посмотрел на часы, и продолжил:
— Сейчас ты отправишься в техническую зону своего предприятия. Там тебя будет ждать мои люди. Их искать не надо, они сами к тебе подойдут. Ваша задача прочесать все боксы и автотранспорт. В первую очередь проверьте тот, который подготовлен к выходу. Помогать будет маленькая, но достаточно опытная собачка. Искать будете наркотик.
Взглянув на оторопевшего Хромова, Лустенко подытожил.
— Дело очень серьезное, поэтому не будем терять время. Вот за этим я тебя и приглашал сюда. Все подробности потом. А шашлыки попробуем, когда решим все проблемы, — закончил он, поднимаясь из-за столика.
Мохов достал из кармана мобильник, и только хотел набрать номер Сейфуллина, и проинформировать о ходе проводимых мероприятий на автохозяйстве, как нетерпеливо затрезвонил телефон внутренней связи.
— Валерий Иванович, — услышал он барственный баритон Веригина, — ты не забыл наш разговор о Калиннике?
— Каком? Семен Алексеевич, — начал, было, Мохов, но, вспомнив, быстро поправился:
— Как же, Семен Алексеевич, помню, — выпалил он, хотя, честно признаться, о разговоре забыл.
— Ну и хорошо, — было слышно, как Веригин жует губами. — Вызови мне его назавтра…. Скажем, часов на одиннадцать.
— Повесткой?
— Ни в коем случае! Разговор у меня будет с ним чисто приватный. Передай, что я его очень хотел видеть. Я знаю этого человека давно, так что прояви настойчивость.
— Понял, Семен Алексеевич, а….
– но трубка уже квакала короткими гудками.
В десять пятьдесят Павел уже парковал свою «пятерку» на стоянке городской прокуратуры, а без трех минут одиннадцать, уже был в приемной Веригина. Одарив симпатичную секретаршу широкой улыбкой, он назвал себя, и сказал, что ему назначена встреча в одиннадцать ноль-ноль.
После обязательных, в таких случаях, приветствий и любезностей, которые бывают при встречах давно не видевшихся однокашников и бывших коллег, Веригин вдруг замолчал и сожалеюще покачал головой:
— Это же сколько, Павел Александрович, мы не виделись, а?
— Три года, Сеня, три года. Последний раз мы столкнулись в коридоре конторы, когда я выходил из отдела кадров, где решал свои пенсионные проблемы…
— Да, да…. точно. А я думал больше, — закивал, поморщившись, Веригин, которому явно не понравилось фамильярное обращение к нему Павла.
— Ни хрена, переживешь, — злорадно подумал Павел, заметив пробежавшую по лицу Веригина недовольную гримасу, а вслух спросил:
— Так чем, Семен, я обязан тебе? Ты же хотел видеть меня не для обмена любезностями? — Павлу захотелось закурить, но, пробежав глазами по столу и не обнаружив на нем пепельницы, от своих намерений отказался.
— А ты не догадываешься, Павел Александрович? — барственно откинулся в своем кресле Веригин.
— Ума не приложу, зачем я тебе вдруг понадобился, — пожал плечами Павел.
— Эх, Павел Александрович, Павел Александрович, — снова покачал головой Веригин. — У нас в городе наш однокашник Витя Лустенко, с которым ты встречаешься, а говоришь, понятия не имею.
— Ну и что? — снова пожал плечами Павел. — Что-то я не пойму тебя, Сеня. С каких это пор встречи с однокашниками стали считаться криминалом. А как тогда наша сегодняшняя встреча с тобой?
— А ты знаешь, о цели его приезда в наш город? — ответил вопросом на вопрос Веригин.
— Знаю. Деловая.
— А если конкретнее…
— А если конкретнее, Сеня, ты можешь спросить его об этом сам.
— А ты не мог бы мне в этом помочь? — Веригин посунулся на полировку стола, — так сказать, по старой дружбе. Ты же знаешь, мы никогда с Лустенко не были друзьями…
— Ты что же, Сеня, уж не вербовать ли меня собрался? — усмехнулся Павел.
— Что ты, Павел Александрович, такие экземпляры, как ты, вряд ли пойдут на вербовку, — неприязненный взгляд Веригина, не останавливаясь, скользнул по лицу Павла.