Тени прошлого
Шрифт:
Но главное, что повергло его не так давно в шок, — неожиданное требование Москвы, в частности Стропилина, о немедленной установке профессора Петрова, и выхода с ним на контакт…. И все…. Но поезд, хотелось этого, или нет, уже ушел. Петрова уже не было в живых. О чем он и проинформировал Москву. Веригин был очень обеспокоен, что истинная информация о Петрове может уйти в Москву от кого-нибудь из его подчиненных. К счастью, как показала проверка, предположения эти не нашли подтверждения…. Он понимал, что вступил со своими «благодетелями» из Москвы, в серьезную игру, которую выиграть, шансов практически никаких. И все же, зная об этом, он, с непонятным для себя упорством, продолжал ее вести…
— Разрешите, Семен Алексеевич, — прервал его размышления, появившийся в дверях Мохов.
Веригин неприязненно поморщился. На помощнике до неприличия топорщился кургузый потертый пиджак. Он терпеть не мог неряшливых людей…. А этот, еще и его подчиненный. Но приходилось мириться. Мохов был его правой рукой, так сказать, во всех праведных и неправедных, его делах…
— Чем порадуешь, Валерий Иванович, — наблюдая, как тот раскладывает на столе бумаги, спросил он.
— Постановление о прекращении уголовного дела готово, — ответил тот, протягивая Веригину папочку. — Нужна ваша резолюция.
Веригин внимательно изучил постановление, и молча, поставил подпись.
— Еще что? — посмотрел он на Мухина. — И не дожидаясь ответа, спросил: «Что будем делать с тетрадью?»
— Будем искать специалиста, который бы мог разобраться в написанных там каракулях. — И немного помолчав, добавил: «Теперь уже поздно сообщать Москве, что тетрадь у нас. Это будет для нас приговором…».
— Что же тогда делать? — Веригин потел внезапно заболевший левый висок.
— А ничего…. Они же самостоятельно вышли на старика, не зная, что мы уже по нему работаем. Вы же сообщили туда, что Петров погиб, а тетрадь, к сожалению…
— Ладно, хватит, — раздраженно прервал его Веригин, — что еще?
— Есть еще один интересный момент, Семен Алексеевич, Мохов достал из папки какую-то фотографию, и протянул ее Веригину:
— Этот человек, — пояснил он, — довольно часто бывает на интересующей нас автобазе. Установлено, что он представитель именно того концерна, который и перехватил ее у нашего московского шефа.
— Так, так, — не слушая Мохова, бормотал Веригин, с интересом всматриваясь в фотографию, на которой был изображен выходящий из «джипа» пожилой мужчина. Неожиданно замер, — что-то неуловимо знакомое было в его лице.
— А вот он же, только в укрупненном варианте, — Мохов протянул ему другую фотографию.
— Не может быть, — в растерянности пробормотал Веригин и, сняв очки, уставился на Мохова.
— Что-то не так? — беспокойно дернулся на стуле Мохов.
— Нет, нет. Все нормально, — Веригин снова надел очки, и опять посмотрел на фотографию.
— Да, постарел ты, Витя, постарел, — донеслось до Мохова, который с удивлением смотрел на своего шефа и, поймав удобный момент, добавил: «Этот человек встречался с майором Васьковым и отставным сотрудником госбезопасности, Калинником…»
— Ну, что ж, — кивнул Веригин, отрывая свой взгляд от фотографий. — То, что с Калинником встречался, это не удивительно…. А вот, что с Васьковым, это уже настораживает. Да, кстати, — внимательно посмотрел он на Мохова, — Наблюдение за ними продолжается? И как с прослушиванием телефонов?
— Все зависит от того, сколько заплатим. Вы же знаете, эти парни работают на свой страх и риск, так сказать, без нашей санкции…
— Ты же недавно дал им приличную сумму, — перебил его Веригин.
— Ну-у, — пожал плечами Мохов, — риск все-таки.
— Хорошо, хорошо, — блеснул стеклами очков Веригин, — напомни потом, попозже.
Оказавшись на свежем воздухе, Мохов медленно потянул носом, стараясь дышать как можно глубже. Вечер на удивление был ясным и теплым. Именно в такую, хорошую погоду он любил возвращаться домой пешком. Нужно было пройти только через парк, на выходе из которого и стоял элитный дом, в котором он не так давно получил, и, конечно же, сразу приватизировал, четырехкомнатную квартиру.
Вот и сейчас, приняв решение возвращаться, домой через парк, Мохов постоял еще пару минут, вдыхая чистый, насыщенный после грозового дня озоном воздух, пересек дорогу, и вышел на парковую аллею.
На выходе из парка, прямо перед ним остановилась иномарка. Из задней двери вышел молодой, интеллигентного вида человек, извинился, за беспокойство, и спросил, как проехать на Щорса.
— Щорса? — переспросил Мохов. — Так это же рядом. Проедете прямо, и вон за тем домом, — Мохов показал рукой на угловое многоэтажное здание, — повернете налево, и сразу ваша улица.
— Может быть, вы нам покажете? — вежливо попросил молодой человек, показывая на открытую заднюю дверцу. — Не беспокойтесь, мы потом доставим прямо к подъезду вашего дома.
От этой неприкрытой наглости Мохов даже растерялся, но тут же, совладав с собой, довольно в грубой форме ответил:
— Молодой человек! Не наглейте! Я же вам объяснил русским языком, — и уже повернулся, чтобы обойти машину, как неожиданно с ним произошло то, что потом, он никак не мог себе объяснить.
Молодой человек вежливо, но довольно сильно подтолкнул его к открытой дверце, откуда одновременно за рукав его хватает сильная рука, а еще через мгновение, он уже оказывается на заднем сидении иномарки, стиснутый двумя молодыми людьми, один из которых тот, который только что с ним разговаривал. А его «дипломат» из его правой руки оказался у сидящего на переднем сидении мужчины.
— Да как вы!.. Как вы смеете! Вы знаете, кто я!? — начал было сопротивляться Мохов, но, получив довольно сильный тычок в бок, притих.