Тени прошлого
Шрифт:
Неожиданно в дверях появился Мосинцев.
— Он подошел к Васькову и, покосившись на Мохова, тихо сказал: «Товарищ майор, тут одна соседка говорит, что видела, как ночью из квартиры потерпевшего выходил какой-то мужчина. Она решила, что это потерпевший, и удивилась, куда это он на ночь глядя. Еще обратила внимание, что одет он был, в какой-то темный плащ с капюшоном, который раньше никогда не видела.
— Лицо его видела?
— Нет. На голову был наброшен капюшон. То, что мужчина был в плаще, она не удивилась. На улице шел дождь.
— В какое время он выходил?
—
— Да? Интересно…. Давай, Дима, веди меня к ней, я сам с ней переговорю. А ты, Толя, будь здесь, жди нас. И ни слова о том, что слышал мужикам из прокуратуры. Я уже вижу, как Мохов косится в нашу сторону.
Соседка, которую звали Ангелина Васильевна, жила напротив квартиры потерпевшего. Это была, невысокого роста женщина, лет шестидесяти пяти, с пухлым лицом и родинкой на правой щеке. Она недовольно посмотрела на вошедших и, пробормотав, что- то, типа, — вот, попробуй рассказать что-то, так сразу никакого покоя.
Рассказала она то же самое, что сообщила Мосинцеву: Из-за постоянно мучающей ее бессонницы, ночью спит очень плохо. Вышла в туалет. Когда возвращалась, послышалась какая-то возня на лестничной площадке. Посмотрела в глазок, увидела какого-то мужчину, который возился с дверным замком. Мужчина был в плаще, с капюшоном, который был наброшен на голову. Нет, лица она не разглядела. А по времени это было ровно час. Она, когда вставала с постели, посмотрела на свои ходики…
Когда вернулись в квартиру потерпевшего, Васьков обратил внимание на отсутствие сотрудников прокуратуры. На его немой вопрос, Климов виновато пробормотал: «А они ушли. Тот, что лысый, просил передать, что с вами свяжется сам. А когда, не сказал».
Васьков решил еще раз осмотреть квартиру потерпевшего. Квартира была двухкомнатной и роскошью не блистала. Это была обыкновенная «хрущоба» на третьем этаже пятиэтажного дома. И было это простым совпадением, или нет, этот дом находился в одном дворе с девятиэтажной, где совсем недавно проживал покойный Петров. Он и в мыслях не мог допустить, что это дело, войдет в дело этого Петрова. А пока…. Пока он только внимательно осматривал скромное убранство квартиры.
Спальная, как спальная. Кровать, прикроватная тумбочка, шифоньер. Чуть больше мебели в горнице, современной мебелью в которой, пожалуй, был только один журнальный столик, да стоящий в углу на тумбочке, телевизор «Тошиба». Ящики шифоньера были выдвинуты, дверцы раскрыты. Книги из книжного шкафа лежали стопками на столе, — результат работы оперативной группы.
На полу лежал потертый ковер, пожалуй, единственная на полу вещь, до которой не добралась вода из ванной. На выступе серванта стояла небольшая, в рамочке фотография. На ней был изображен хозяин квартиры, а рядом, если внимательно присмотреться, мужчина чем-то похожий на потерпевшего.
— Похоже, брат, — подумал Васьков и, повернувшись к Томилину, коротко бросил:
— приобщи к материалам.
Выдвижной ящик стола был полон каких-то бумаг, книг и журналов.
— И здесь, химия, — машинально подумал Васьков, еще не увязывая обнаруженные книги и журналы, с точно такими же формулами,
— Документы обнаружили? — не отрывая взгляда от ящика стола, спросил он у стоящего рядом Климова.
— Да…. И паспорт и другие документы, — подтвердил тот.
— Их что, тоже Мохов забрал?
— Да, — виновато ответил Климов.
— Понятно, — хмуро кивнул Васин. — Надеюсь, данные успели переписать?
— Да! — радостно подтвердил Климов. — Вон товарищ капитан все и переписал, — кивнул он на Томилина, который сидел на корточках перед шифоньером.
Услышав, что речь идет о нем, поднялся и подошел к Васькову.
— Саша, кто потерпевший по бумагам? — спросил его Васьков.
— Сейчас, Михаил Федорович, — Климов раскрыл папку. — Сейчас. Ага…. Вот.
— Мухин Григорий Васильевич, 1953 года рождения, уроженец города Краматорска…
— Ладно, Саня, хватит, — остановил Васьков Томилина, — подробности в отделе.
— Теперь ты, Дима, доложи, как давно потерпевший проживает в этой квартире, что рассказывают о нем соседи? — повернулся он к Мосинцеву.
— В квартире потерпевший проживал два года…. Купил ее у семьи, выехавшей на ПМЖ в Израиль.
— Понятно, — кивнул Васьков, — что еще?
Соседи его знают мало. Говорят, что мужчина был приятный, вежливый, но замкнутый. Трудовая книжка говорит, что до развала СССР работал лаборантом в каком-то закрытом учреждении. Помните, Михаил Федорович, в трудовой книжке покойного Петрова, значится это же учреждение.
— Хорошо, лейтенант, хватит. Разберемся. Остальное, что получил, доложишь в отделе. А сейчас, — Васьков посмотрел на часы, — у меня важная встреча. Продолжайте работать. Участковому передайте, чтобы еще раз опросил соседей и озадачил своих помощников.
Васьков медленно вращал в руках свой пустой бокал и невидяще смотрел мимо Павла на стену. Он только что поведал своему старшему товарищу о событиях, которые произошли за последние два дня, и своих сомнениях, и вопросах, которые у него появились.
Павел жестом руки подозвал официанта и, показав на пустые бокалы, попросил повторить. Подождав, когда напоенные пивом бокалы снова появились на столе, он пригубил свой, и внимательно посмотрел на поскучневшего Васькова.
— Как я понял, Миша, — тихо проговорил он, — в посмертном письме, который у тебя перехватил Мохов, потерпевший говорит, что это он убил старика Петрова…
— Выходит так, — процедил сквозь зубы Васьков.
— А заключение графологической экспертизы, что оно исполнено потерпевшим, есть?
Васьков закурил сигарету, затянулся и, выпуская дым, усмехнулся.
— Ты думаешь, что Мохов какой-то дилетант? Ни хрена…. У него, Александрыч, в этом плане все четко — и заключение эксперта — графолога, и прочее… все уже есть.
— А что, по фотографии? Кто с ним изображен, брат?
— Эксперты подтвердили процентов на девяносто, что это брат. Сейчас перед нами поставлена задача по его поиску…. И поиску того человека, которого видела той ночью соседка.