Тени сна
Шрифт:
22.05. Звук открываемой двери.
– Добрый вечер, святой отец. Проходите, располагайтесь.
Грузные медленные шаги. Снова скрип синтетической обивки кресла.
– Не иронизируйте. Иохим.
– Голос глухой, рокочущий.
– Добрых вечеров в Таунде нет.
Будут, святой отец. Надеюсь, скоро будут. Вам, как всегда, мозельское?
Звук открываемого бара, перезвон стеклянной посуды, бульканье.
– Не рано ли в вас проснулся оптимизм, Иохим?
– Не верую, но надеюсь, святой отец. Вы не обратили внимание на туриста в "Звезде Соломона"? В тёмных очках, с фотоаппаратом
– Nomina sunt odiosa! Тем более, вечером...
– Боитесь накликать нечистую силу, святой отец? Солнце ещё не село. Кроме того, магистр достаточно безобиден, а мы с вами сидим в пентаграмме.
– Бережённого и бог бережёт, Иохим. А пентаграмму рисуют вокруг себя, а не заранее.
– Это эклетика, святой отец. Когда бы не была нарисована пентаграмма, или даже схизматический круг, они прекрасно справляются с bete noire. Лишь бы в линии не было разрывов. Сам проверил.
– Не буду спорить. Я не схоласт, Иохим, и верю вам на слово. Так вы наняли сыщика?
– Да. Частного детектива из Брюкленда.
– Жаль что вы не показали мне его в "Звезде Соломона". Зачем вы пришли на встречу со своей светской куклой?
– Чтобы показать её детективу.
– Не понял?
– Полагаете, что я нанял детства для поиска украденного у вас реализатора Серого? Не считайте меня глупцом!
– Тогда что же вы...
– Я поручил ему найти похищенных младенцев из госпиталя святого Доминика. Будто бы я отец незаконнорожденного сына и пекусь о судьбе своего чада. Вот поэтому я показал ему в "Звезде Соломона" баронессу. Думаю, что до сплетни о нас детектив уже докопался.
– Но у баронессы дочь... Послушайте, Иохим, вы болван! Все три младенца были девочками!
("Болван вдвойне, - подумал Гюнтер.
– Даже девочки от тебя не могло быть".)
Молчание. Скрип синтетической обивки.
– В полицейских протоколах не указан пол детей, - медленно проговорил бургомистр.
– Думаю, что это не существенно.
– Напрасно вы так думаете, Иохим. Ищейки, как правило, достаточно пройдошистые люди.
Снова молчание.
– Что же, пусть раскапывает и это. Пусть копает как угодно глубоко. До сути он всё равно не доберётся. Лишь бы вывел на похитителя.
– Вы полагаете, Иохим, если он найдёт похитителя, нам это что-нибудь даст? Вспомните, как мы пытались "вычислить" вора книг из библиотеки бургомистрата? Книги мы видели в руках у шести человек. Петер Гаузер в открытую читает их каждую ночь во время дежурства. Но что нам это дало? Петер инкуб, он не может быть похитителем. А книги берёт у кого-то - и это самый прямой след!
– Так что вы предлагаете, святой отец? Поручить детективу найти книжного вора? Не доходите до смешного. Ни один здравомыслящий человек, не говоря уже о детективе, не поверит, что я ищу книги, когда окунётся в жизнь Таунда. А потом, книги, хоть и самый прямой след, но он уже закрыт. Вспомните судьбу Гонпалека, которого я попросил взять почитать у Петера конституцию "Ommnipotentis Dei" папы Григория X и, по возможности, узнать, у кого он достаёт книги?
– Почему закрыт? В городе никто не знает о вашей просьбе. Ходят слухи, что Гонпалека убрали
– И слава богу, что так говорят! Но путь-то закрыт с той стороны. Если наш "пинкертон" выйдет на этот путь, я ему не завидую.
– А вы, Иохим, надеетесь, что путь через похищенных детей ближе?
– Да, святой отец. И гораздо ближе, чем вы думаете. Книги нужны только время от времени, поэтому они находятся у разных лиц. А вот некрещённые младенцы... Они пошли, как и зубы Гонпалека, на порошки и снадобья. И следы их заканчиваются не у рядовой суккубы, и, тем более не у инкуба.
(Гюнтер содрогнулся. Самые чудовищные предположения о судьбе детей оказались наиболее близкими к истине. До какого же мракобесия здесь докатились!)
– Послушайте, Иохим, из ваших слов я понял, что вы предоставили сыщику полицейское досье? В том числе и дело Гонпалека?
– Да. Но не всё. Только то, что посчитал нужным.
– Какого дьявола вы впутываете сюда полицию?! Если ваш сыщик вступит в контакт с Губертом...
– Не упоминайте имя врага человеческого всуе!
– с иронией перебил священника бургомистр.
– Накликаете... Не вступит. В соответствии с условиями договора. А потом, Губерт сам по уши в дерьме в деле с Серым. Так что не в его интересах болтать. Да и не знает он ничего.
Молчание. Тяжёлый вздох, стук стакана о стол, скрип освобождающегося кресла.
– Хорошо, Иохим. Посмотрим, во что это выльется.
– Посмотрим.
Глухие, удаляющиеся шаги священника.
– Вы забыли трость, святой отец. На улице вечереет.
– Спасибо.
Шаги возвратились.
– Спокойной ночи, Иохим. Да хранит вас святой дух!
– И вам того же, отче.
Звук удаляющихся шагов. Шорох зажигаемой спички. Шумная затяжка сигаретой. 22.48. Конец записи. Больше "клоп" из ручки портфеля не отзывался.
Гюнтер откинулся на спинку кресла. "Кот в мешке" потяжелел. Добавились книги из библиотеки бургомистрата, некто Губерт из полиции, какой-то реализатор (вероятно, прибор) и Серый. Очевидно, кличка, и, судя по упоминанию рядом с ней полиции, кличка уголовника. Спрашивается. какой прибор может быть у уголовника?
Гюнтер вспомнил мнение бургомистра о судьбе детей и откинул с правой ноги полу халата. Несмотря на горячую ванну, нога по-прежнему была беломраморной, кожу покалывали холодные льдистые иголки. Он тщательно, сантиметр сантиметром ощупал ступню. Опухоль спала, и боли не чувствовалось. Нога, как нога. Но при мысли, что в "чудодейственной" мази могут оказаться столь чудовищные ингредиенты, ему стало не по себе.
Напоследок Гюнтер прокрутил запись своих вчерашних разговоров с пятого "клопа", которого носил в лацкане пиджака. С записью беседы с магистром Бурсианом вышла небольшая странность записался только голос Гюнтера, все его реплики, ответы на вопросы магистра, а вот голоса магистра слышно не было. Почему-то именно с магистром аппаратура забарахлила. Поневоле могло повериться, что магистр напрямую связан с нечистой силой, если бы Гюнтеру не приходилось встречаться с узкополосными глушителями избирательного действия. Судя по фокусу магистра с собственной тенью, он вполне мог иметь такой глушитель.