Тени судьбы
Шрифт:
Изо рта Силии вырвался приглушенный стон.
— Эгвиракс, что ты…
Грифон лязгнул зубами в считанных сантиметрах от ее лица. На какой-то миг Силия подумала, что он ее не узнал или… или он зол на нее?
Но способен ли он причинить ей вред? Она ведь сама бросила его и теперь получила то, что заслуживала? Могла ли его обида быть настолько сильной, чтобы Эгвиракс…
Нет, она в это не верила.
Не теряя ни секунды, она приложила ладонь к его морде, и закрыла глаза. Силия вскрикнула от резкой боли в голове. Чем реже она устанавливала с ним связь, тем сложнее было это сделать при
«— Прости меня, Эгвиракс, — превозмогая неистовую боль, Силия смогла-таки установить с ним мысленный контакт, — я не должна была оставлять тебя. Теперь все будет как прежде. После смерти родителей у меня практически никого не осталось. Прошу, не покидай меня… Я не выдержу еще одной потери…».
«— Я так рад, что ты вернулась».
По щекам Силии потекли слезы. Прервав контакт, она раскрыла глаза, и увидела свернувшегося клубком Эгвиракса. Издав утробный звук, он облизнул ее щеку.
— Какой шершавый, — рассмеялась Силия, и погладила его по холке.
ГИРЛАНД
До рассвета оставалось всего ничего, но сна не было ни в одном глазу. Тревога за брата и скверные мысли никак не давали Гирланду покоя. И о чем только Кэдвин думал? На кой черт он ломанулся к Маркосу Олуику, даже не посоветовавшись ни с ним, ни с отцом? С чего вдруг он отправился в лапы к их заклятому врагу? Чего он вообще рассчитывал этим добиться? О какой угрозе с севера говорил Рофенд? Уж не соврал ли он, чтобы отвести от себя подозрения?
Да и к тому же, подобное поведение совсем не было похоже на Кэдвина. Его старший брат никогда не действовал столь безрассудно. Кэдвин подолгу обдумывал свои шаги, выверял каждую мелочь. Черт возьми, да ведь даже в детстве, когда они фантазировали на тему того, покровителем какого зверя они хотели бы стать, Кэдвин никогда не мог определиться, все время разрываясь между ледяным драконом и шестиглазым гефилиусом.
«Одним только своим дыханием ледяной дракон может вывести из строя целую армию, — забравшись на один из пеньков в лесу, с восхищением восклицал Кэдвин, — но гифелиус обладает столь обостренным зрением, что может видеть на десятки километров вперед. С таким талантом я мог бы заблаговременно выведывать о перемещениях армии врага».
В этой постоянной нерешительности буквально по каждому поводу и был весь его брат. Веселый, общительный и жизнерадостный. Душа компании, Кэдвин никогда не отказывался опрокинуть пару кружек эля с простыми крестьянами или копейщиками из его собственного отряда.
И, тем не менее, за последние несколько месяцев он сильно изменился. Все больше и больше отдалялся от семьи, становился раздражительным и вспыльчивым буквально из-за любой мелочи.
Нет, здесь определенно было что-то не то, и Гирланд собирался выяснить, что произошло с его братом.
Что, если…Нет, такого просто не может быть…
Об одной только мысли о том, что его старший брат мог быть в сговоре с непримиримым врагом их семьи, Гирланду становилось дурно.
Какое-то время, обуреваемым беспокойными мыслями, он еще поворочался в постели, но, в конце концов, усталость взяла вверх. Гирланд провалился в сон.
***
Проснувшись на следующее утро, он первым же делом приказал своему стюарду, смуглому темноволосому эктийцу Пэнтио Шэвису, созвать срочный совет всех прибывших вассалов Вэрсионов в приемном зале Октерфона.
Через полчаса, спустившись вниз, все были уже в сборе. Гирланд сдержанным кивком поприветствовал стражников у входа, и вошел в приемную. В зале стоял неразборчивый гомон. Где-то послышался звон разбитой посуды.
— Да ты только послушай себя! — Прорычал сир Гервин Кетермин, тучный среднего роста рыцарь, который обучал Гирланда верховой езде, когда тому еще не было и десяти. В те времена Гервин не скупился на смачные подзатыльники и отборный мат, а теперь должен был обращаться к Гирланду «милорд», и преклонять колено, когда того требует случай.
— Господа, — откашлялся Гирланд, но никакого эффекта это не произвело. Казалось, никто, кроме служанок и стюардов даже не заметил его прибытие.
— Господа, — Гирланд повысил голос, и встал во главе стола.
Собравшиеся за столом рыцари и лорды тут же стихли, и все, как один, обратили на Гирланда свои взоры. Несколько рыцарей повскакивали с мест, рассыпаясь в приветствиях. Однако большая часть даже не шелохнулась.
Гирланд сдержанно улыбнулся, и жестом призвал всех садиться.
Как бы он не пытался себя к этому подготовить, но рядом с этими людьми он чувствовал себя все тем же мальчишкой, получавшим оплеухи от Гервина Кетермина. Сколько бы Гирланд не подражал отцу, внимая каждому его слову и совету, он никак не мог отделаться от мысли, что еще не готов ими руководить. Не готов занимать его место, сидя во главе стола. Здесь должен был сидеть его отец, или Кэдвин, но точно не он. И чем чаще Гирланд над этим размышлял, тем становилось все более отчетливее, что и остальные думают точно также. Он видел это по их недовольным взглядам и своевольному поведению. При отце они никогда подобного себе не позволяли.
Юноша уселся на место, и обвел присутствующих внимательным взглядом.
— Благодарю, что вы столь быстро отреагировали на мою просьбу, — начал Гирланд, — я был вынужден прибегнуть к подобной спешке из-за наглого предательства некогда преданного друга нашей семьи Жозета Рофенда.
По залу прошел тревожный шепот.
Гирланд целую ночь напролет думал о том, как обернуть дело с Рофендом в свою пользу. Главное, нельзя было допустить, чтобы хоть кто-то узнал о внезапном отъезде Кэдвина. Правда, Рофенд еще упомянул о том слуге… Да, поговорить с ним было чрезвычайно важно. Но, если верить тому, что Шэвис выпытал за ночь у Рофенда, толстяк знать-не знает, куда испарился его слуга. И Гирланд прекрасно понимал, что Рофенд не врет. Уж этот бы точно не стал. Кто угодно, но только не он. Под пытками Шэвиса раскалывались куда более стойкие мужчины.