Тени судьбы
Шрифт:
Спускаться было не очень удобно, но что-то влекло Громадина вниз, поэтому он продолжал движение. Вскоре ступени, высокие и узкие, закончились и Илья оказался в помещении с невысоким сводчатым потолком. Пространство вокруг оказалось абсолютно пустым, но в дальнем его конце виднелась низкая дверь. Громадин отправился к ней, озираясь по сторонам. Дело это было пустое — в помещении ничего не было, но сама атмосфера в нем заставляла Илью чувствовать себя героем детективного романа или, на худой конец, искателем приключений.
Потолок низко нависал над головой Ильи, заставляя его неосознанно пригибаться,
Из этого гипнотического состояния его вывел звук, раздавшийся из дальнего конца помещения. Илья вздрогнул и уже было собрался развернуться и дать деру, но его остановил голос Александра.
— Не спится?
Илья промолчал, пытаясь глазами отыскать Посвященного среди лежащих тел.
— Жаль… — протянул Александр. Его голос звучал отстраненно и от этого пугающе.
Илья водил глазами, судорожно пытаясь обнаружить где находится Посвященный, но ему это никак не удавалось. Тогда Илья решил потянуть время:
— Саша, что тут происходит? — наиболее дружелюбным голосом, который смог из себя выдавить, спросил Громадин.
— Это? Это мой клан… — с каким-то безумным весельем ответил Посвященный.
— Да? Я не думал, что вас так много! Спать легли? — Илья косил под идиота, а сам пытался судорожно сообразить, что теперь делать.
— Да, Илья, спать. Тебе тоже пора собираться.
— Так я и хотел, как раз! — Бодрым голосом проговорил Громадин. — Пойду тогда, спокойной ночи!
Громадин помахал рукой невидимому Посвященному, развернулся на негнущихся ногах и сделал шаг, но неожиданно помещение исчезло перед ним.
— Ты уже пришел, — раздался голос Александра со всех сторон одновременно. — Не принимай меня за дурака. Я вижу больше, чем ты можешь представить. Я в твоей голове, я знаю твои мысли и они мне не нравятся.
Илья попробовал заговорить, но осознал, что у него нет ни гортани, ни связок, ни языка — тела не было совсем. Он запаниковал, но снова услышал голос Посвященного:
— Ты хочешь что-то сказать? Что же, это будет забавно…
Илья почувствовал свое тело и осознал возможность снова говорить.
— Саша, Александр! Какие мысли? Ты о чем? — Громадин и правда не успел сформировать никаких мыслей, кроме смутного ощущения неправильности увиденного.
— Те самые, что еще только рождаются в твоей голове. Я вижу больше, чем ты можешь представить! — Нравоучительно повторил Посвященный.
— Допустим, — Илья решил не спорить, — что ты собираешься сделать?
— Место здесь еще есть. Твои дни не закончатся ужасно — ты проведешь их в хорошем месте, я помогу тебе с выбором. Ты забудешь обо всем и славно закончишь свою недолгую жизнь.
— Почему недолгую?
— Твои способности бесполезны для меня, тратить на тебя ресурсы — нерационально, поэтому ты умрешь с голоду и от обезвоживания. Но тебе это будет совершенно безразлично, поверь мне!
— Ты же не забыл, что я не один? — В голосе Громадина появилась некоторая уверенность.
— Нет, не забыл. Но, как мы все недавно узнали, твои друзья и главное наш дорогой Тимофей тоже оказались для меня бесполезны, а значит их место рядом с тобой.
— Ты не сможешь с ним справится! — Выкрикнул Громадин.
— Смогу, — спокойно ответил Посвященный, — пока что, еще смогу. Я знаю, что он не сможет мне помочь. Я знаю весь ваш разговор.
— Тем более, дай мы просто уйдем! Мы тебе не нужны, ты нам не нужен. Мы уйдем и все!
— Вот тут-то ты ошибаешься. Вы не сможете оставить меня в покое! Вам не по нраву, то как я живу, вы не сможете забыть, то что увидел сейчас ты. Мне жаль, я не маньяк, мне не доставит радости ваша смерть, но моя жизнь мне дороже. Но, поверь, я сделаю ваши последние дни хорошими, гораздо более хорошими, чем все ваши последние годы!
Илья пытался придумать хоть что-то, но полностью был лишен возможности действовать, кроме слов ему ничего не осталось.
— Подожди! Раз тебе известен наш разговор, то ты знаешь и про Тима! Он не просто какой-то там божок или кто-то еще. Он создал наш мир, он за него отвечает…
— По твоему хорошо получилось? — Перебил его Посвященный, в его голосе прорезался металл. — Мне его поблагодарить?
— Он может все исправить!
— Не для меня. — Отрезал Александр. — Я знаю, что останусь в этом мире навсегда. Ничего уже не вернуть, ничего уже не исправить… — теперь в голосе Посвященного звучала неподдельная тоска. — Я всегда задавался вопросом, как Бог может быть таким злым? С детства, когда бабка водила меня в церковь, я думал об этом. Все эти байки попов про то, что он посылает только те испытания, которые мы можем вынести — полная чушь! Потом я стал понимать, что Бог не злой, он просто безразличный… Но теперь, теперь я знаю, что он и не безразличный! Нет! Он неудачник. Он как мы сами, только от наших ошибок не страдают миллиарды, а от его — запросто. Мне не жаль остановить его, чем быстрее я это сделаю, тем быстрее закончатся страдания для миллионов миров…
— Ты уверен, что они останутся? Эти миры?
— Нет, не уверен. Но иногда лучше прекратить агонию, чем заставлять испытывать муки. Это еще одна поповская ложь, муки никого не очищают, они лишь приносят страдания.
— Кого ты потерял? — неожиданно резко спросил Илья.
Посвященный молчал.
— Все мы кого-то потеряли. Кого потерял ты? — с нажимом проговорил Громадин.
— Дочь, — выдохнул Посвященный.
— Тогда зачем ты приносишь боль и страдания другим детям? — безжалостно спросил Громадин. — Оглянись, сколько тут детей? Сколько детей возраста твоей дочери? — Громадин словно забивал гвозди своими словами.