Тени судьбы
Шрифт:
— Нет, на такое ты меня не купишь! — С насмешкой отозвался Александр. — Я говорил правду, когда рассказывал вам о том, что дети чаще всего погибают с таким профилем способностей. Я не мучаю их, нет. Они счастливы!
«Да что же мне везет как на психопатов тут!» — подумал Громадин.
— Я не сумасшедший, — голос Посвященного звучал спокойно, в нем не было ни обиды, ни злости. — Сейчас они все проживают свою лучшую жизнь, а я взамен получаю силу. Все честно.
— Честно, это когда они вкурсе, что отдают тебе! — Громадин совершенно забыл, что Посвященный может читать его мысли
— Теперь уже ничто не имеет значения. Я даю им прекрасную жизнь, многие, из сейчас живущих, с радостью бы поменяли свое существование на то, что могу дать я. Но им нечего предложить мне взамен…
— Зачем же ты тогда держишься за свое существование? — зло бросил Илья.
— Умирать страшно, — просто ответил Посвященный. — Подумай об этом и еще раз оцени подарок, который я тебе преподнесу. Ты умрешь без страха.
Аргументов у Ильи не было, умирать, действительно, страшно. С этой простой истиной не поспоришь. Все те, кто рассказывает про свое бесстрашие, просто никогда не оказывались на волосок от смерти, не ощущали тот липкий страх, разливающийся по телу, под дулом автомата.
Илье требовалось время, которое утекало даже быстрее пресловутого песка сквозь пальцы. Он судорожно искал, чем еще отвлечь Посвященного, выбить его из равновесия, но голова, вместо мыслей, отзывалась гулким звоном.
— Можешь не стараться. Тебе не изменить свою судьбу. — Проговорил Александр. Снова Илья позабыл, что этот мерзавец крепко сидит у него в голове.
— Что со мной будет? — действуя по наитию спросил Громадин.
— Что будет? Давай посмотрим…
Повисла значительная пауза. Голос Александра неожиданно снова прорезал оглушающую тишину.
— Я верну тебя в самое начало твоей карьеры, — задумчиво произнес он. — Я вижу, что тогда ты был поистине счастлив. Немного поправлю некоторые моменты, твоя жизнь пойдет еще лучше, уберу нелепые ошибки… Странно, я почти никогда не видел такого искреннего счастья от работы… Ты знаешь, многие думают, что работа для них была счастьем, они ошибаются. Мне видно лучше, я помогу найти настоящее счастье, но в твоем случае, мне не придется лезть глубоко — все на поверхности.
— Что будет с остальными?
— Я уже отвечал тебе. Времени не так много, как хотелось бы. Прощай, Илья. Ты не вспомнишь обо мне больше, как и о своих друзьях. Счастливой тебе жизни!
***
Илья стоял, щурясь на летнее солнце, и курил. Новое дело обещало большие перспективы, конечно, если им удастся его раскрыть. Тут еще придется пободаться за место под солнцем, но уж в напористости себе Громадин никогда не отказывал. Докурив и отправив щелчком окурок в кусты, Илья прошел к своему новому начальнику. Громадин был удивлен, что такое резонансное дело доверили этому человеку. Когда-то, он был действительно неплохим следаком, но что-то в его жизни пошло не так. Теперь это был лысеющий, постоянно потеющий и совершенно не проявляющий никакого интереса к работе человек.
— Какие указания? — Просто ради формальности спросил Громадин.
Он прекрасно понимал, что ожидать от этого увальня чего-то дельного не приходится. Наверное, это тоже удача Ильи. Отличный старт. Конечно, дело его начальник не раскроет, а вот Илья заведет необходимые знакомства, засветится перед нужными людьми.
— Опросишь свидетелей, — пробубнил начальник.
Илья кивнул, не удостоив его ответом. Два чувства боролись в нем сейчас: он чувствовал отвращение и одновременно жалость к этому человеку, а еще испытывал чувство собственного превосходства перед ним. Да, это определенно удача! Шанс с самого старта оказаться впереди.
Громадин развернулся на пятках и собирался уже отправиться восвояси, как неожиданно в его глазах потемнело и он почувствовал как проваливается в бесконечную темную пропасть. Сердце бешено забилось, сосущее чувство в груди усиливалось, Громадин падал, падал, уже очень долго падал…
Наконец он почувствовал опору под лопатками, падение прекратилось. Его тело вздрогнуло, как от удара о землю, но боли не было. Громадин жадно вдыхал воздух, глаза его ничего не видели. «Какой позор! — думал Илья — Бахнуться в обморок перед всеми, как девчонка! Все теперь скажут, что Громадин раскис от вида разделанного трупа…» Постепенно ясность сознания возвращалась к Илье, а с ней приходил и стыд. Ему казалось, что теперь абсолютно все вокруг будут считать его слабаком. Этот факт полностью покорил мысли Ильи и он никак не находил в себе силы подняться и открыть глаза.
Где-то за пределами его сознания звучали голоса. Странные голоса, он не мог вспомнить кому они принадлежат. Ему даже мерещился среди них один детский голос — какой-то мальчик звал его по имени. Странно, откуда здесь ребенок? Какой идиот притащил на место преступления ребенка? Этот вопиющий факт заставил Илью предпринять невероятную попытку открыть глаза. Ему это удалось, только видеть они отказывались, все вокруг было подернуто пеленой.
— Живой, засранец! — Прогудел густой бас над самым ухом Ильи.
— Илья, ты меня слышишь? Как ты? — Снова звучит голос мальчика.
— Кто привел ребенка, вы что совсем идиоты? — прохрипел Илья.
Обладатель густого баса заржал взахлеб. Его смех заглушил все остальные звуки.
— Проснись и пой! — Отсмеявшись, прогудел бас.
— Илья, как ты? — Снова спросил детский голос.
В этот момент Громадин все вспомнил. Эти воспоминания ему совершенно не понравились, они ощущались дурным сном. От этого стало горько. Проклятый Посвященный оказался трижды прав! Илья убедился на собственной шкуре, что жизнь в грезах оказалась не такой уж и плохой, в сравнении с той странной жизнью, которую ему предстояло вести теперь.
— Как ты? — Снова спросил Тим.
— Нормально, — проскрипел Илья. — Где этот урод?
— Не беспокойся, он не опасен, — усмехнулся Тим. — Хорошо там было?
— Хорошо… А откуда ты знаешь? — Удивился Громадин.
— Знаю, — коротко бросил Тим.
Глава 20
Илья с большим трудом возвращался к жизни, голова нещадно болела, тело плохо слушалось и соображать было трудно. Если представить неудачное пробуждение после дневного сна и умножить это все раз в десять — можно приблизительно понять, как чувствовал себя Громадин.