Тени забытых богов
Шрифт:
По сегодняшним меркам, да и вообще по христианским, мой батюшка вел праведную жизнь. Думаю, он не нарушил ни одной божьей заповеди, хотя был человеком неверующим. Несмотря на слабое здоровье и былые раны, он трудился до последнего дня. Надо полагать, всевышний заметил его и пожелал вознаградить за страдания и лишения, которые отец переносил безропотно. А наградой была избрана легкая смерть. Однажды после ужина отец прилег отдохнуть, повернулся лицом к стенке и затих. Мы все были дома – смотрели телевизор, но подумали, что он заснул, как случалось не раз во время телепередач. А он умер во сне. Когда мы спохватились, вызывать “скорую” было уже поздно.
Алексей достал из пакета плоскую бутылочку и стопки. Как положено, сначала налили
Выпили за помин души и немного помолчали.
Затем мы с Алешкой принялись выдергивать стебли сорной травы, что выросла вдоль ограды.
– Есть разговор, – тихо сказал я брату, – но не хочу вести его на кладбище.
– Минут через десять выйдем за ворота, там и поговорим, – предложил он.
– Нет, – возразил я, – десять минут мне требуется, чтобы потолковать с Кларой. Никаких секретов от тебя, братан! Обычная беседа личного свойства между мужчиной и женщиной.
Я, конечно, лукавил, но Алексей, понимая это, оценил мою деликатность.
– Хорошо, – кивнул он. – Вы идите с ней прямо сейчас к выходу, а я наведу здесь порядок и через четверть часа присоединюсь к вам.
Он нашарил в траве большую жестяную банку и отправился к ближайшей колонке.
Когда мы с Кларой вышли за ворота, то я рассказал ей вкратце, но, не упуская ничего важного, о своей беседе с Дрючковым.
– Странной выглядит эта идея твоего друга относительно компромата на самого себя, – задумалась она. – Но, может, он и прав. У тебя уже появились какие-нибудь мысли на этот счет?
– Крутится в башке один старый, как мир, сюжетец. Жду, когда он обрастет животрепещущими подробностями. Думаю, к вечеру замысел оформится окончательно, и тогда мы обсудим его с тобой, испытаем на прочность. А завтра с утра можно будет, пожалуй, отправиться по тем адресам, которые назвал Дрючок. Я предполагаю начать с редакции.
– Милый, завтра – воскресенье, – напомнила Клара. – Вряд ли мы найдем в редакции провинциальной газеты даже вахтера.
Я хлопнул себя ладонью по лбу:
– Ах, дьявол, как же я мог забыть! Вот незадача – угодили по срочному делу как раз к выходным! Нет, терять два дня – непозволительная роскошь в нашей ситуации! Надо что-то придумать… В принципе, можно завалиться к Багрику в гости, но он не любит таких сюрпризов, да и мне, честно говоря, хочется побывать именно в редакции. А еще остаются Алый, Шашков… Ладно, если гора идет к Магомету… Придется собирать гостей самим. Но так, чтобы не напрягать маму. Идея! Приглашу их завтра на дачу, на шашлыки!
– Все они – влиятельные в городе люди, – напомнила Клара. – Ты уверен, что они не проигнорируют твое приглашение?
– Не волнуйся, придут и даже с большой охотой! Во-первых, благодаря стараниям матушки, меня здесь считают крутым парнем, вхожим в узкие круги истэблишмента северной столицы. Во-вторых, милая, они придут в пику Дрючкову, чтобы показать, что именно они здесь хозяева и вольны общаться, с кем душа пожелает. Ну, и, в-третьих, хоть мы знакомы с тобой – уже! – более года, но ты еще не знаешь всех моих талантов. Например, того, что я гениально готовлю шашлыки!
– Вот как! А почему я слышу об этом впервые только сейчас? Даже обидно как-то…
– Не время обижаться, моя дорогая! Просто не подворачивался подходящий случай. Зато теперь ты сможешь по достоинству оценить мои кулинарные способности, о которых мои бывшие одноклассники и земляки прекрасно осведомлены. В особый восторг их приводят мои шашлыки из печенки…
– Разве из печенки делают шашлыки? – удивилась Клара.
– Ах, ты, моя прелесть! – не сдержался я. – Вот продегустируешь разок, и если не попросишь добавки, то я публично сложу с себя звание мастера по шашлыкам.
В этот момент в открытых воротах появился Алексей, витавший, судя по его виду, где-то в облаках.
– Послушай, братец, – спросил я, когда он подошел к нам, – а кто такая Роза Румянова?
– Какая еще Роза Румянова? – удивился он.
– Та самая, которая издает газету “Зеленый берег”.
– Откуда мне знать?! – развел он руками. – Я журналистикой не интересуюсь и вообще газеты читаю редко. А если ты имеешь в виду мое интервью, то это просто дело случая.
– Что за случай, можешь рассказать?
Он с видимым неудовольствием вздохнул:
– Ты ведь знаешь, что я давно уже подготовил монографию, тема которой основана на фольклоре, отображающем образ нашего белособорского оборотня. Сей пухлый труд уже года два валяется в моем рабочем сейфе. Несколько отрывков я опубликовал в специализированных журналах, но издать монографию целиком считал делом бесперспективным. А тут вдруг некоторое время назад у парка появился весьма щедрый спонсор. Не просто щедрый, но и, я бы сказал, толковый. Он оказывал реальную помощь парку, не просто переводя деньги на наши счета, а оплачивая из своих средств конкретные работы – благоустройство набережной, ремонт ограды, замену фонарей на центральной аллее… Иногда он заходил к нашему директору, и они вдвоем беседовали о чем-то за закрытой дверью. И вот однажды Тихон Анатольевич, он сам признался мне позднее, рассказал нашему спонсору о моей монографии, точнее, о моих мытарствах с ней. Карманов, это фамилия спонсора, тут же зашел ко мне, и мы проговорили часа два. Он оказался весьма приятным в общении человеком и интересным собеседником, вдобавок имел основательные познания по истории дворцово-паркового комплекса. И вот этот Карманов совершенно неожиданно для меня и без каких-либо просьб с моей стороны заявил, что готов материально обеспечить выпуск моей монографии. Мне оставалось только поблагодарить его, что я и сделал. Вся эта затея вскоре стала известна в редакции “Зеленого берега”, полагаю, опять же с подачи нашего директора. Через день-другой мне позвонил твой бывший одноклассник Багрянский и предложил сделать интервью. Он сказал, что книги белособорских авторов выходят нечасто, и каждый такой случай, мол, является важным событием в культурной жизни города. Не отбиваться же мне было от него руками и ногами? Я согласился. Дело было еще весной.
– Дело было еще весной, – повторил я. – А сейчас конец июля. Значит, монография так и не вышла? Спонсор все же оказался не таким щедрым?
– Я сам остановил работу издательства над рукописью! – странно блеснув глазами, заявил Алексей. – А затем позвонил в редакцию газеты и попросил отложить публикацию интервью, как минимум, до осени.
– А что, собственно, случилось?
– Просто у меня появились свежие идеи, которые требуют существенной корректировки основной идеи монографии.
– Ну и?
– Вот и все! Я продолжаю работать и надеяться, что осенью, в крайнем случае, к новому году, монография выйдет в свет. – Выдержав небольшую паузу, он добавил с многозначительной улыбкой: – Возможно, она произведет фурор в определенных научных кругах…
Не то, чтобы я не был склонен к обсуждению Алешкиных трудов, просто сейчас на это не было времени.
– Значит, они пустили в ход материал из запаса, – высказал я свое предположение. – Так я и думал!
– В тот вечер, уже довольно поздно, мне позвонил Багрянский и сказал, что они хотят срочно поставить интервью со мной в номер. Я возразил, считая, что в сложившейся ситуации это было бы некорректно. Но он меня уверил, что никакой связи с происшествием в музее эта публикация иметь не будет. Он так горячо настаивал, что я, в конце концов, уступил, но поставил условием, чтобы из интервью убрали все упоминания о монографии. Но вообще, они сократили как-то по-дилетантски, – ворчливо добавил он. – Вместе с водой выплеснули и ребенка. Местами и вовсе получилась какая-то нелепица. Теперь мне просто стыдно за это интервью! А что делать, в суд на них подавать?! Не хочу я втягиваться ни в какие скандалы! Но отныне никогда больше ни для какой газеты даже слова не напишу!