Тени забытых богов
Шрифт:
– Не сможешь вспомнить, когда именно тебе звонил Багрянский? – прервал я его излияния.
– Я еще не успел добраться до дома после беседы с сыщиками, когда он позвонил на мой мобильник.
– То есть, часа через два-три после убийства?
– Да, примерно так.
Ни фига себе, подумал я! Тело жертвы еще не увезли в морг, а в редакции уже не только настрочили репортаж в номер, но и задействовали давнее интервью, обретшее мощный подтекст, ибо интервьюируемый оказался невольным свидетелем убийства.
Кто же так лихо снабжает редакцию горячими новостями криминального характера?
– А этот Карманов, он что же, наш, белособорский? – спросил я.
– Ты должен его знать, – ответил Алексей. – Он твой ровесник, только из третьей школы.
– Некоторых ребят из третьей школы я действительно могу припомнить, но только по лицам или по кличкам. По фамилии помню, пожалуй, одного лишь Шашкова. А вот фамилия Карманов в памяти не задержалась. Чем он вообще занимается, какой у него бизнес?
– Этого я не знаю. Но деньги у него водятся.
– А как он отнесся к происшествию в музее? Твоя репутация не пострадала в его глазах?
– Его уже две недели нет в городе. Со слов директора я знаю, что Карманов отдыхает где-то на Адриатике, но вот-вот должен вернуться.
– Ясно. Скорее всего, он далек от всех этих событий… – Тут я переменил тему: – Алексей, а что если мы прямо сейчас навестим вашего директора? Его, кажется, зовут Тихон Анатольевич, я не напутал?
– Не напутал, но визит может состояться не раньше понедельника. Так ответили в больнице.
– Тогда давайте прямо сейчас двинем в парк, – предложил я. – Клара должна полюбоваться главными чудесами нашего города!
– Я сгораю от желания увидеть остров Речного Зверя! – поддакнула она.
Алексей нежданно замялся:
– Вообще-то, у нас в музее сегодня был субботник Я, по известной причине, отпросился с него. Будем немного странным, если сразу после субботника меня вдруг увидят в парке. – Он покраснел и обратился к нашей спутнице: – Извините меня, Клара, но этот тип, мой брат, и сам может быть прекрасным гидом по парку, притом, что за последние четыре года ничего нового там не прибавилось. А я, с вашего согласия, отправлюсь на дачу. Ведь вы, как я понял, собираетесь ночевать в домике, а у меня там все разбросано. Я просто не знал, что вы приедете так неожиданно, и не успел навести порядок.
– Алешка, брось извиняться, – я похлопал его по плечу. – Клара – свой человек и предупреждена, что речь идет не о загородной вилле, а о скромной летней хибарке. Но, конечно, лопаты и тяпки из комнаты надо убрать, с веранды тоже. Кстати, под сарайчиком были сложены обрезки спиленных вишневых деревьев. Эта поленница еще существует?
– Старые дрова я сжег, но недавно спилил две вишни, так что поленница имеется. Зачем она тебе?
– В воскресенье, братец, то есть, завтра, я собираюсь пригласить на нашу дачу нескольких старых знакомых и дать им возможность насладиться моим искусством приготовления шашлыков. Вишневые угли, если ты подзабыл, придают этому яству неповторимый аромат. Кстати! Раз уж ты будешь наводить порядок, то найди заодно шашлычницу, шампуры и щипцы для углей.
– Ладно, – буркнул он, и мы расстались.
11. ОСТРОВ РЕЧНОГО ЗВЕРЯ
Я, собственно, и не рассчитывал на бурные эмоции Клары относительно красот парка “Диана” (исключая, разве что последний объект намеченной экскурсии). Ну, чем, скажите на милость, можно удивить в области садово-паркового искусства коренную ленинградку-петербурженку, которой еще в школьные годы привили любовь к прославленным пригородам северной столицы! Предчувствовал я и то, что моя милая будет вежливо восторгаться увиденным, как и подобает воспитанной гостье. Вести ее через потайной лаз я, разумеется, не собирался.
Утром, перед моей встречей с Дрючковым, припарковая площадь была практически пуста. Сейчас, по случаю субботнего дня, она напоминала столичный пятачок в часы пик. Народ валом валил к арке центрального входа. У касс выстроилась очередь, впрочем, двигавшаяся весьма быстро. Платным вход был только по выходным и праздникам. Несмотря на символичность суммы – всего пять рубля, – не каждый торопился приобрести билеты. Тонкий, но непрерывный ручеек горожан тек к тому самому пролому.
Я сразу же вступил в роль профессионального, но слегка дурашливого гида:
– Вот центральная аллея… Взгляните, какие оригинальные фонари под старину появились вдоль нее! Не иначе, те самые, установку которых оплатил великодушный господин Карманов, чью физиономию я по-прежнему не могу вспомнить при всем своем старании! Посмотрите налево, посмотрите направо, посмотрите прямо перед собой! Только что мы вышли на Большую поляну, любуйтесь! Она знаменита тем, что ее обрамляют деревья разных пород, деревья, многие из которых еще помнят первого владельца. Особенно хороша группа дубов… Говорят, самым высоким среди них был родовой дуб Половецких. Это дерево обладало мощным раздвоенным у основания стволом. Когда погибла графиня Диана, то вскоре засохла левая, более тонкая ветвь, а после смерти графа – правая. Дуб пришлось спилить…
– Это еще одна местная легенда? – сощурилась Клара.
– Нет, это, как сказал бы Алексей, строго документированный исторический факт. Однако продолжим нашу экскурсию. Большая поляна является как бы осью парковой части комплекса. Отсюда разбегаются дорожки во все стороны. Там, – я махнул рукой в одну сторону, – колоннада “Эхо”, там, – махнул в другую, – римские руины и Башня молчания, там, – махнул в третью, – Лебединая заводь и Зеркальные пруды, там, – пришел черед четвертой стороны света, – Китайская беседка и восточная ротонда. А чуть дальше – Папоротниковая гора! Перед горой – мост Оборотня, а на горе – дворец!
– Куда же мы пойдем?
– К мосту Оборотня и через него – к дворцу!
Мост Оборотня являл собой мрачноватое каменное сооружение с башенками в духе архитектуры рыцарских замков. Кривоствольные деревья разрослись по обоим склонам оврага так, что их кроны образовали сплошной шатер, укрывавший от глаз огромные валуны, громоздившиеся на дне, и ручей, звеневший между ними. Но я-то помнил, как велика глубина этой “бороздки” – естественной северной границы Папоротниковой горы! “Дворцовый” склон оврага покрывали заросли высокого папоротника, как бы напоминая о названии горы. На противоположном склоне росла почему-то только высоченная крапива.